Роман не собирался делать вид, что
не понимает, какие именно вещи в библейской традиции именуются
злом. Тем более что в Торе это разъяснялось недвусмысленно и весьма
подробно. Но он не был готов к подобным жертвам. Знания и умения
получаемые от Руднева несомненно были тем самым, чего он и хотел. И
они, с точки зрения Торы, были бесспорным злом. Тупик… Или всё-таки
можно как-то обойти эти жёсткие условия? Вдруг он сумеет пройти по
Пути, не принимая его?..
Тело внезапно напряглось. Оно, как
хороший сторожевой пёс, всегда предупреждало своего хозяина о
потенциальной опасности. Роман медленно оглянулся в сторону кресла,
откуда шёл тревожный сигнал и едва не подскочил от
неожиданности.
– Бергер?!..
Знакомая фигура не шевелилась.
Бергер, слегка ссутулившись, смотрел на него долгим тоскливым
взглядом, полным непонятной горечи и печали. Сплетённые в замок
пальцы неподвижно лежали на коленях.
Потеряв дар речи, Роман, как
околдованный, смотрел во влажно мерцающие в полутьме голубые глаза,
и ему казалось, что своим взглядом Бергер самым натуральным образом
вытягивает из него душу. Романа охватила паника. Наверное так
чувствует себя человек при обыске, когда чужие руки в присутствии
посторонних людей вываливают на всеобщее обозрение твоё исподнее,
сугубо личное и всё то, что не предназначено для чьих-то взоров.
Когда Бергер, наконец, отвёл глаза, Роман почувствовал себя
опустошённым. Но самого Бергера соприкосновение с Романом, кажется,
отравило ещё больше. Он совсем поник, мерцание, окружавшее его
силуэт, стало безжизненным и тусклым.
– Бергер? – почему-то шёпотом позвал
Роман, со всё возрастающей тревогой всматриваясь в призрачное
видение. Но в кресле уже никого не было.
***
Аккуратной стопкой сложив потёртые
ноты, Кирилл направился вниз. С хоров приходилось спускаться по
винтовой лестнице, которая подрагивала при каждом шаге, заставляя
его мёртвой хваткой вцепляться в перила. Кроме того, Кирилл просто
боялся высоты, и промежутки между ступенями пугали его своими
зияющими провалами до такой степени, что он предпочитал шагать вниз
наощупь, крепко зажмурив глаза.
– Ты так когда-нибудь навернёшься, –
где-то близко пробасил Радзинский, снимая его со ступенек.
Кирилл перевёл дух и сердечно
поблагодарил деда. Тот усмехнулся:
– Ещё немного и нас по твоей милости
так просто отсюда не выпустят. Сегодня настоятель уговаривал
Аверина оставить тебя здесь на всё лето. И надо было тебе
продемонстрировать ещё и свои певческие таланты!