Николай Николаевич, словно мудрый
Каа перед бандерлогами: завораживает учеников плавными взмахами
рук, гипнотизирует их взглядом, очаровывает бархатным голосом.
Мальчишка за первой партой преданно таращится на учителя
фантастически голубыми глазами. У него такое честное лицо, что
становится страшно за его дальнейшую судьбу. Как его фамилия?
Бергер, кажется. Николай Николаевич вдруг спотыкается на полуслове.
Нет, ошибиться он не мог. То, что он сейчас видит, может значить
только одно. Вот он – Джокер. «Ничего не буду делать, – твёрдо
обещает себе Николай Николаевич. – Если сам не придёт, всё, что я
ни сделаю, будет бессмысленно». Он продолжает кружить по классу,
как сказочная сладкоголосая птица, которая навевает сны, такие
яркие, что просыпаться не хочется. Звонок пронзительно дребезжит в
полной тишине. Даже после этого все молчат, никто не спешит
стряхивать умело сотканные им чары.
Наконец, все расходятся – притихшие
и задумчивые. Определённо, это успех. Николай Николаевич вздыхает и
опускается на стул. Опустевший класс тонет в солнечных волнах.
Тишина оседает на парты, как древняя пыль.
– Простите, – раздаётся над ухом
взволнованный голос. – Я хотел спросить…
– Да, Кирилл, что ты хотел спросить?
– доброжелательно вопрошает Николай Николаевич, не поднимая головы
на восторженного обладателя честных глаз.
– Почему Гегель подменяет
становление духа развитием абстрактной свободы? Разве может быть
безграничная свобода – смыслом истории?
Давненько не приходилось терять дара
речи. Такого Николай Николаевич даже не ожидал. Он с суеверным
страхом смотрит на это пытливое создание. Наверное, так выглядел
Давид, когда стоял с пращой против Голиафа, совершенно не понимая,
чего все вокруг так переполошились.
– Ты читаешь Гегеля? – осторожно
спрашивает учитель.
– Вчера дочитал. И я не понял…– юное
дарование смущается и слегка краснеет.
– Да? – подбадривает его невероятно
заинтересованный Николай Николаевич.
– Гегель говорит, что история – это
процесс становления Духа. Ну, здесь мне всё понятно…
Николай Николаевич чуть не
прослезился, услышав это.
– Чудесно… Продолжай.
– И в то же время он утверждает, что
история – это процесс развития свободы и прочей либеральной ерунды.
Во-первых, где он в истории увидел прогресс разума и свободы? А,
во-вторых, разве можно так предвзято подбирать исторические
факты?..