– Да тут мигалкой только гусей
пугать! – махнул рукой чиновный господин, обнимая подошедшего
деда.
Пока они дружески похлопывали друг
друга по спине, подъехала ещё одна машина. Подтянутый мужчина с
коротко стрижеными седыми волосами присоединился к тёплой компании
у калитки. Следом за ним из того же автомобиля, зевая и протирая
сонные глаза, выбрался Женечка Панарин.
Роман вздрогнул и с тревогой
взглянул на Ливанова.
– Всё в порядке, – заверил тот. –
Вот этот, седой – он главврач той больницы, где Панарин теперь
работает. Они с Радзинским, по-моему, ещё со школы знакомы.
А народ у калитки всё прибывал.
Откуда-то подошли две женщины: одна – маленькая и тоненькая – в
длинной-предлинной юбке и тщательно повязанном платке, из-под
которого выбивались волнистые седые волосы; другая – высокая, в
светлом брючном костюме, с короткой, но при этом женственной
стрижкой. Они пришли под руку, как будто гуляли и случайно
проходили мимо.
Радзинский любезно целовал дамам
ручки, распахивая перед ними калитку, когда рядом заворчало такси.
Как из волшебного сундука – не хватало только клубов бутафорского
дыма – из него появился худой и мрачный тип в расстёгнутой на груди
чёрной рубашке. Смуглое лицо с тонким, хищным носом и густые чёрные
волосы выдавали в нём кавказца. Он сделал знак шофёру и тот извлёк
из багажника целый ящик вина. Бутылки солидно звякнули, развеселив
окружающих.
Как среди гостей появился
почтительный и сдержанный «китаец» Алексей, Роман пропустил. И
откуда взялась смешливая темноглазая женщина с целой корзинкой
пирогов он тоже не заметил. И ещё с десяток незнакомых колоритных
личностей просочились в сад совершенно незаметно. Откуда-то
принесли столы и стулья, развесили на ветках китайские фонарики и
спрятали матовые светильники в траве. Правда, было ещё светло, и
вся эта иллюминация ждала своего послезакатного часа.
От присутствия всех этих людей было
странное ощущение – как будто воздух вокруг сгустился. Роман закрыл
глаза: в голове гудело, сильно давило на виски, сердце словно
стиснула горячая ладонь. Кто-то заботливо подвинул ему кресло, взял
его за руку и стал нежно поглаживать большим пальцем запястье.
– Сейчас пройдёт, – уверенно шепнул
ливановский голос.
– Пройдёт – что? – мрачно
поинтересовался Роман.
– Избыток энергии на тебя давит.
Скоро привыкнешь.