– Это Бергер что ли? Так мы оба
знаем, что ему и нет нужды подслушивать. Он на тебя внимательно так
посмотрит, покивает – и уже знает о тебе такое, что и подслушать-то
невозможно, потому что ты не станешь такие вещи никому
рассказывать.
– Один-один, – сдался Ливанов. –
Прошу!.. – и он хотел распахнуть дверь.
– Стойте! Подождите, – остановил его
Роман. – Скажите, что было вчера после того, как я отключился? –
Выговорить это было не просто, но Роман сумел придавить ненадолго
свою гордость.
Понимающая улыбка Ливанова стала ещё
шире и теплее.
– Да ничего особенного. Все
обменялись впечатлениями и отправились на террасу чай пить.
– То есть я не испортил
…праздник?
– Какой праздник? Все на тебя
посмотреть собрались. Ты что – не понял? Так сказать – выездной
консилиум. Ты же у нас персона важная! Надо сказать, ты не
подкачал: показал себя во всей красе… В общем каждый оставил своё
заключение, и мы до утра их разбирали и совещались.
Роман был даже не обижен: потерян,
раздавлен!..
– Отвезите меня домой, – тихо, но
уверенно сказал он и взглянул большими, печальными глазами.
– Ещё чего! – хохотнул Ливанов и
ловко втолкнул его в «печной зал».
Аверин явно куда-то опаздывал,
потому что, завидев Ливанова, он сразу выволок его за собой из
дома. На Романа он даже не взглянул.
Оставшись наедине с дедом, Роман
внезапно почувствовал себя несчастным, разбитым и больным. Он стоял
посреди комнаты, низко опустив голову, и готовился к очень
неприятному разговору. И был весьма удивлён, когда Радзинский,
подойдя, тепло обнял его и погладил по голове.
– Ну что, Ромашка? Как ты себя
чувствуешь? – в голосе деда не было никакой издёвки – он смотрел
обеспокоенно и сочувственно.
– Нормально, – прокашлявшись,
бесцветно ответил Роман.
– Вот и хорошо. Хочешь в саду
позавтракать? Погода чудесная…
Роман кивнул и его повели к
знакомому столику под липами, придвинули плетёное кресло.
– Кофе не предлагаю, – твёрдо заявил
дед. – Я думаю, тебе лучше окончательно перейти на чай.
– Вы серьёзно? – потерянно спросил
Роман.
– Серьёзно. Разве Бергер тебе не
говорил?
– Говорил…
– И что мы тогда обсуждаем?
– Но я не могу…
– Ромашечка! – дед перегнулся к нему
через стол, требовательно заглядывая в глаза. – Я меньше пачки
сигарет в день не выкуривал. Больше десяти лет. Как ты думаешь:
тянет это на зависимость? Но я просто бросил и всё. И тебе советую.
– И Радзинский подвинул ему тарелку, полную пышных, ещё тёплых
оладий.