Роман задумчиво поливал оладьи
вареньем и всё никак не находил в себе сил спросить то, что его так
волновало. Наконец, он решился:
– Могу я ознакомиться с протоколом
собрания? – небрежно поинтересовался он. – Я так понимаю, резолюция
имеет ко мне непосредственное отношение…
– Что? Какая… – дед удивлённо поднял
голову от рукописи, в которой периодически что-то черкал. – Ох уж
этот Павлуша! – быстро сообразил он. – Сорока просто! Журналистская
душа!..
– Ну, так как?
– Не было никакой резолюции, – снова
погружаясь в работу, отстранённо пробормотал дед.
– Вы издеваетесь надо мной, что
ли?
Радзинский поморщился.
– До чего же ты гордый, Ромашечка!
Всё-то тебя задевает! Если я сказал, не было, значит, не было. И
придётся тебе мне поверить. Ну, поговорили немножко о тебе. Все
сошлись на том, что ты очень милый непосредственный мальчик,
который в сложившихся обстоятельствах ни для кого, кроме себя
никакой опасности не представляет.
На этом высказывании Роман подавился
и закашлялся. Дед проворно вскочил и уверенно двинул ему под дых,
после чего дыхание быстро восстановилось.
– Спасибо, – выдавил побагровевший
от натуги Роман.
– На здоровье, – любезно буркнул
Радзинский, внимательно следя, чтобы Роман не подавился теперь
чаем. – Ты Гошу запомнил? – небрежно поинтересовался он,
возвращаясь на место.
– Это который гусей пугать не
хотел?
– Точно, – хмыкнул Радзинский. –
Юрий Александрович у нас большая шишка в аппарате правительства. Но
нам важно другое: чистота его сознания такова, что он имеет
постоянную прямую связь… – дед многозначительно показал пальцем
наверх. – Ты хоть осознаёшь, что то, что происходит здесь – только
отражение и продолжение того, что уже произошло там?
– Я много раз этим пользовался, –
хмуро подтвердил Роман. – Если мне что-то не нравилось из того, что
произошло со мной ...хм …во сне, я возвращался туда и всё
исправлял, как мне было надо.
– Ну, примерно так. – Дед закинул
ногу на ногу и тряхнул головой, откидывая волосы назад. – Только
масштаб, соответственно, иной. – Его глаза тёплого янтарного цвета
оценивающе прищурились, оглядывая Романа. – Так вот, Гоша – наш,
можно сказать, связной. Если нужно что-то серьезное спросить, мы
всегда к нему обращаемся. И ему всегда отвечают. Но месяцев этак
девять тому назад ему и безо всякого запроса сообщили, что прямо
под носом у нас тихо тикает бомба замедленного действия. При других
обстоятельствах нам бы оставалось только принять это к сведению…
Ну, ты понимаешь – предупреждён, значит вооружён! Но неожиданно у
нас появилась возможность эту бомбу – то есть тебя –
обезвредить…