Наконец, Руднев высунул нос из-под
одеяла: яркие серые глаза блестели, ресницы слиплись от слёз, а
бледные прежде щёки пылали румянцем.
– Можно тебя попросить водички
принести? – как можно ласковее обратился он к другу.
– Отчего же нет, Рудичка? Конечно,
можно, – также нежно ответил Панарин.
– Тогда – будь так любезен…
Проводив Женечку дурацкой ухмылкой
на пол-лица, Руднев снова натянул на себя одеяло и, судя по
трясущимся плечам, опять предался необузданному веселью. За коим
занятием и застал его вернувшийся с кухни друг.
Выпив, не отрываясь, полный стакан
воды, Руднев смерил Женечку жизнерадостным взглядом и подрагивающим
от смеха голосом, наконец, изрёк:
– Ну и дебил же ты, Панарин!
– Согласен, – хмыкнул доктор.
В кабинете главврача было тихо.
Только ветер шуршал полосками тканевых жалюзи, которые рассеивали
солнечный свет и окрашивали его в призрачный зеленоватый оттенок.
Панарин, спрятав руки в карманы халата, с отсутствующим видом
покачивал носком ботинка, сидевший напротив него Радзинский
задумчиво перебирал чётки, а хозяин кабинета – Олег Иванович – в
замешательстве переводил взгляд с одного на другого.
– Ну, хотите – консилиум созовём? –
решился он наконец.
– Да, – сказал Радзинский.
– Нет, – сказал Панарин.
Олег Иванович схватился за
голову:
– Боже, дай мне терпения! Знаете что
– я сейчас покончу со всем этим кошмаром своим волевым решением!
Будем тянуть жребий!
– Давай, – согласился
Радзинский.
– Нет, – сказал Панарин.
– Да что же это такое! Евгений
Алексеевич! Долго мы будем ещё препираться?!
– Я и в пять лет всегда вытаскивал
тот жребий, который хотел. Да и Викентий Сигизмундович на простачка
не похож. Вы бы ещё предложили мне с вами в карты сыграть, –
хмыкнул Панарин.
Радзинский ухмыльнулся, не поднимая
головы.
– Ладно, – Олег Иванович призвал на
помощь всю свою выдержку. – Как насчёт испытательного срока?
– Согласен, – сказал Панарин.
– Нет, – сказал Радзинский.
Почтенный доктор просто взвыл.
– Разбирайтесь сами! – решительно
заявил он и вылетел вон из кабинета.
– Угрожать будете? – сразу спросил
Панарин, как только они остались с Радзинским наедине.
– А смысл? – пожал плечами Викентий
Сигизмундович. Он поднял руку, как будто поправляя рубашку на
груди, и незаметно сделал мизинцем движение, словно зацепил что-то
и потянул на себя. В воздухе между ними мелькнула зелёная ниточка,
обвилась вокруг пальца Радзинского и тут же пропала.