Выдержка Андрея Константиновича дала
трещину: его передёрнуло, и только усилием воли он заставил себя не
отпрянуть в панике, не вскочить и не убежать прочь.
– Фантазии не хватает представить? –
сухо поинтересовался он, слегка тряхнув волосами.
Радзинский вполне предсказуемо
захохотал: самозабвенно и жизнерадостно. А Руднев получил небольшую
передышку.
Андрей Константинович сам был
удивлён тем, что злой Карабас в этот раз совсем не был ему
противен. Теперь, когда он выступал в роли папы – он оказался даже
интересен. Конечно, он нервировал немного и ощутимо подавлял своей
запредельной мощью, но даже запах его – что-то такое авантюрное,
настоящее, замешанное на солёных морских брызгах, одуряющем аромате
пахучих тропических растений и горьковатом дыме костра – будоражил,
а не отталкивал.
– А ведь я помню тебя другим,
Андрюш,– отсмеявшись, сказал вдруг Радзинский. – Ты таким
трогательным мальчиком был пятнадцать лет назад! Серьёзным таким –
никогда не улыбался и всё время в пол сосредоточенно смотрел, а ещё
очень нервным – вздрагивал от каждого движения в твою сторону! И
прямо на лбу у тебя было напечатано крупными буквами: «СТРЕМЛЮСЬ К
МИРОВОМУ ГОСПОДСТВУ».
– Неужто, Вы меня запомнили? Вот уж
не думал… – Руднев хотел съязвить, но в голосе, помимо воли,
прозвучала совершенно детская обида. Ведь Андрей Константинович
прекрасно помнил, что тогда – на семинаре какого-то целителя,
замаскированном под популярную лекцию по физиологии, проводящуюся
под эгидой общества «Знание» – крутой, уже знаменитый Радзинский
просто скользнул по нему равнодушным и снисходительным взглядом и
сразу отвернулся, как будто сидящий рядом парень не стоил ровным
счётом никакого его внимания.
– Такое не забывается! – хохотнул
Радзинский. – Вокруг тебя всякая гадость целой тучей роилась. Я
даже замёрз рядом с тобой. А Колю просто реально затошнило. Он аж
позеленел, несчастный, и шепчет мне слабым голосом: «Или мы
пересядем, или я за себя не ручаюсь». Так что – как не заметить!
Шутишь, что ли? Да и внешность у тебя такая …броская: волосы
чёрные, глаза яркие – ты на меня так зыркнул, будто бритвой
полоснул. А уж одет ты был как на картинке журнальной: с таким
вызовом, с таким презрением к действительности – я таких мальчиков
в реальной жизни и не встречал. Манжеты кипельно-белые – кажется,
что хрустеть должны, ботинки сияют, как на витрине, пиджак так
идеально сидит, как на манекене, а осанка какая гордая! – спина
прямая, плечи расправлены, голова высоко поднята – любо-дорого
поглядеть! Даже принцы скромнее выглядели – честное слово! – мне по
долгу службы со всякими людьми приходилось общаться…