– То есть?!..
– Ты беспрестанно спрашиваешь про
второго, а я ничего о нём не знаю. А с Николаем Николаевичем мы
просто дружим. И он ничего от меня не хочет. И от тебя, насколько я
знаю, тоже. Он вообще никогда при мне не упоминал твоего имени.
Потом, ты постоянно жалуешься на какого-то Руднева… (Можно я опущу
эпитеты, которыми ты его награждаешь?) Говоришь, что он тебя
использует, что ты от него устал, и одновременно возмущаешься, что
он мало уделяет тебе внимания. Вообще, ты постоянно чем-то
недоволен: и мной, и своим Рудневым, и погодой, и тем, что время
медленно движется, и тем, что телефон слишком громко звонит, и тем,
что шнурки не завязываются, и что чай слишком горячий, а ветер
слишком холодный. И всё это пересыпано самой изощрённой бранью,
которую я не могу больше выносить.
Роман ошеломлённо молчал,
обуреваемый невероятным количеством самых противоречивых мыслей и
чувств. Он хотел что-нибудь сказать и боялся сказать лишнее. Он
вообще не знал, надо ли теперь говорить и как перестать думать.
Каким образом остановить этот поток сознания, который бессвязными
образами затопил его мозг, и он теперь не был уверен, что только
его собственный. Ощущение было такое, будто он распался на молекулы
и никак не может вынырнуть из первобытного хаоса.
– Давай уже поговорим, – терпеливо
сказал Кирилл. – Вслух. Иначе мой мозг сейчас взорвётся.
Но Романа словно заклинило. Он, сжав
зубы, смотрел на Бергера так, будто тот пытался заставить его
выдать государственную тайну.
– Хорошо, – великодушно пришёл ему
на помощь Кирилл. – Я буду говорить, а ты – внимательно меня
слушать. Когда ты слушаешь, ты, по крайней мере, молчишь.
– ?!
– Я не хотел тебя обидеть. Ты мне не
надоел. Просто я устал. Нет, не от тебя. Какой же ты обидчивый! Да
тебя задевает буквально всё… Хватит. Хватит выяснять отношения. Да
замолчи же ты, наконец! – не выдержал Бергер. Он спрятал лицо в
подушку. – Извини. Никогда такого со мной не было. Я обычно слышу
людей, которые рядом. Тех, кто непосредственно ко мне обращается.
Или кого я сам спрашиваю. С кем-то из близких я, разумеется,
общаюсь и на расстоянии. Они, конечно, не подозревают об этом.
Просто подсознательно обращаются ко мне… Обычно, спросишь
что-нибудь у человека, он тебе ответит – и разошлись. Или
кто-нибудь тебе улыбается, а про себя всякие гадости о тебе
говорит. Послушаешь, сделаешь выводы. Или у человека неприятности,
он не может ни о чём другом думать и начинает тебе жаловаться.
Посочувствуешь, он уходит. Но ты просто поселился у меня в голове.
Причём я слышу тебя на любом расстоянии. Постоянно. Ты не
замолкаешь ни на минуту. Такое впечатление, что тебе вообще больше
не с кем разговаривать.