Потом я вспомнил, что когда зашёл,
видел этого мордоворота сидящим за одним из столов, где он ещё с
несколькими громилами пьянствовал и играл в карты. Конечно, это
полностью не отменяло вероятности, что он является вышибалой, но
несколько уменьшало шансы – вряд ли люди станут пить вместе с тем,
кто вышвырнет их на улицу, как только они упадут под стол или
надумают прирезать того, кому проиграли.
Громила что-то пробасил и махнул
рукой в сторону стола, за которым сидела его компания. Похоже, он
всего лишь приглашал меня перекинуться в картишки. В своём мире я в
этом деле был мастер, хотя на деньги обычно играл только по-мелочи
– тем более что никто не соглашался играть по-крупному второй раз,
ибо я слишком уж часто выигрывал. Но в этом мире, скорее всего,
совсем другие игры, с неизвестными мне правилами. Вот если бы я
понимал здешний язык, то научиться играть было бы делом нескольких
минут. Можно, конечно, использовать Мирэ как переводчицу, но это
нарушит нашу легенду. Нужно будет, чтобы попозже она всё разузнала
и пересказала мне – вот только прежде придумаю, как бы это
обставить так, чтобы при этом к ней не начали приставать, в
соответствии с легендой посчитав гулящей девкой.
Мордоворот-«монгол» оказался
нетерпелив и, нахмурившись, снова повторил свои слова и жест.
– Он нездешний, – сообщила ему Мирэ,
встряв в разговор, не посоветовавшись со мной. – Не понимает языка
и в карты играть наверняка не умеет.
Громила покосился на неё с таким
явным недоумением на лице, словно с ним заговорил стол. Ясное дело,
про равноправие полов тут и не слыхали. А уж учитывая то, кем он
считал Мирэ, её вмешательство было тем более неуместно.
Я быстро прикинул возможные варианты
действий. Если мне даже удастся использовать элемент неожиданности
и прикончить «монгола», придётся биться ещё и с его дружками, – а я
не настолько самоуверен, чтобы считать, будто трое противников не
сумеют меня хотя бы ранить. Не будь помехой проклятый языковой
барьер, я мог бы отболтаться, предварительно накричав на Мирэ –
вроде как поставив нахалку на место. Хотя понимай я местную речь,
такая ситуация вовсе не возникла бы. Любые варианты, включающие
рукоприкладство по отношению к девушке, я не рассматривал. Даже
если у меня рука поднимется её ударить, она закатит скандал,
невзирая на любые объяснения, что это для её же пользы, чем только
усугубит дело. О неизбежных тяжких телесных повреждениях от кулаков
мордоворота и уточнять не стоит, не говоря уж о том, что если я
вдруг ему это позволю, то утрачу в его глазах всякий авторитет, что
опять же грозит закончиться кровопусканием. Реальных способов
разрешить дело мирно не наблюдалось, оставалось только блефовать и
брать на понт.