Я иронично вздернула бровь, глядя на Петера. Тот немного
смутился, но ничего не сказал, с демонстративным рвением вернувшись
к процессу поиска счетов.
— Ага, вот они! — наконец, радостно заключил он и протянул мне
какие-то мятые бумажки, исчерканные с обеих сторон. С сомнением
протянул: — Но я как-то сомневаюсь, что ты сумеешь тут что-нибудь
понять.
— Разберусь, не переживай, — заверила я. Скомандовала: — Дай мне
чистый лист и ручк… — На этом месте я запнулась, осознав, что в
этом мире вряд ли найдется обычная шариковая ручка. Кашлянула и
завершила: — И то, чем можно писать.
Надеюсь, мне не вручат сейчас гусиное перо. Иначе извазюкаюсь в
чернилах вся с ног до головы. То-то будет умора!
Но, к моему нескрываемому облегчению, Петер протянул мне что-то
вроде графитной палочки. Я подвинула кресло поближе к столу,
расчистив на нем крохотный уголок, и углубилась в вычисления.
На какое-то время окружающая действительность перестала для меня
существовать. Я складывала и вычитала столбиком, перемножала фунты
на серебряные и опять складывала.
— Ничего себе! — неожиданно раздалось у меня прямо под ухом.
От неожиданности я вздрогнула и дернула рукой, оставив на бумаге
длинный росчерк.
— Как у тебя ловко получается, — продолжал изумляться Петер,
который, как оказывается, и не подумал ничем заниматься, а вместо
этого завис над моей спиной, с любопытством наблюдая за моими
вычислениями. — Это тебя отец научил?
«Это меня школа научила», — едва не ляпнула я, но в последний
момент вспомнила, где нахожусь. Поэтому лишь неопределенно пожала
плечами.
— Потрясающе. — Петер покачал головой. — Знаешь, все знакомые
мне девушки, даже из весьма состоятельных семейств, с
пренебрежением относятся к подобному. Ну, читать они, безусловно,
умеют. Правда, особой страстью к этому не горят. А уж считать…
Обычно для ведения дел нанимается управляющий. Он-то и следит за
порядком в счетах.
— При этом зачастую сам приворовывая, — язвительно добавила я. —
Хорошо, когда господам плевать на сотню-другую золотых, уплывших из
домашнего бюджета в карманы таких шустряков. А вот если едва
сводишь концы с концами? За каждый медяк начнешь торговаться.
— Ах да, я забыл, что твой отец почти разорен, — с сочувствием
произнес Петер. — Понимаю. Нелегко тебе приходилось.
Я опять усердно принялась писать, пониже наклонив голову — лишь
бы не встретиться невзначай взглядом с Петером.