Да не о Дугласе я говорила. Я говорю о своей бывшей жизни. О том
страшном тоскливом времени, когда я экономила на еде, лишь бы
купить новые сапоги и куртку к зиме, и прятала свои скромные
заработки от мужа, способного спустить все мои деньги за один вечер
в пьяном угаре.
Несколько минут в кабинете царила тишина. Устав стоять рядом,
Петер вернулся к себе за стол. Вновь принялся перекладывать
бумажки.
Я изредка косилась на него и каждый раз при этом негромко
хмыкала. Мысленно, понятное дело. По-моему, ничем полезным он не
занимается. Даже бардак не пытается разобрать. Лишь усугубляет его
по мере сил и возможностей.
Кстати, а может быть, среди всего этого хлама и зарыта
драгоценная карта? И это своего рода маскировка?
В таком случае, Петер выбрал не самый лучший способ спрятать
важный документ, раз Агнесса его уже отыскала.
Кстати, насчет последней.
— Ты сказал, что слугам запрещено тут убираться, — проговорила
я, по-прежнему опустив голову и усердно делая вид, будто меня
занимают только счета. — А что насчет зимы?
— А что насчет зимы? — удивленно переспросил Петер, замерев с
каким-то листом в руках.
— Ну, насколько я поняла, зимой полноправной хозяйкой замка
остается твоя дочь, — пояснила я и в упор посмотрела на Петера.
Вкрадчиво поинтересовалась: — Неужели она ни разу не заходила в
твой кабинет?
— Зачем ей это? — сказав это, Петер запнулся.
Вспомнил, наверное, что совсем недавно точно такими же словами
ответил мне на вопрос по поводу заброшенной спальни его отца.
— Все девушки любопытны. — Я снисходительно улыбнулась. — Не
думаю, что твоя дочь исключение. К тому же чем еще заняться долгими
зимними вечерами, как не изучением фамильного гнезда?
— Этот замок — не фамильное гнездо Агнессы! — резко ответил
Петер. — Официально она не признана мною. Но я обещал ей хорошее
приданное и выгодную партию.
— Выгодную партию? — с еще большим сарказмом повторила я.
Ох, Лариса, язва ты еще та! Хоть не забывай ресничками-то
хлопать. А то вон как Петер встрепенулся, уловив в моем тоне
ядовитые нотки.
Опомнившись, я словно невзначай провела рукой по лицу, убирая
назад пряди, выбившиеся из высокой прически. Пухло надула губки,
постаравшись придать себе как можно более невинный и растерянный
вид. И тотчас же недовольные морщины на лбу Петера разгладились,
правда, до конца не исчезли.