– Наливай!
– Не раскисай! Что-то ты раскис,
друг, – говорит Захар.
И вовсе я не раскис! Напротив, мне
хорошо. Только надо собраться, привести себя в порядок. Эту сложную
мысль я старательно втолковываю Захару.
– Ладно, коли так. А то в бутыли ещё
много осталось…
– Захар, объясни, почему Степан меня
выбрал? Раньше ты это делал… и он… а сегодня я. Почему?
– Почему, почему? Да потому!
Присматривается он к тебе. Сколько лет Степану? Шестьдесят два. А
Хозяин и того старше. И я не пацан уж. Пока тянем, только надолго
ли нас хватит? А молодёжи, считай, почти что нет. На тебя,
оболтуса, вся надежда! Нам понять нужно, на что ты годишься, вот и
смотрим. Если хочешь знать, Клыков на тебя глаз положил, ему люди
нужны. И лесникам нужны. Фиг им! Мне ты тоже не лишний. Не
отдам!
Ладно, Захар, не отдавай. Я согласен.
Мне и в милиции неплохо. За это и выпьем!
– Захар, ты скольких на тот свет
отправил?
– Думаешь, я покойников считаю? Зачем
мне?
– Нет, я понимаю, что до фига. Ну,
сколько? Десять? Двадцать?
– Да уж поболе. Когда я начинал, тебя
ещё и в проекте не было. Чечня – слыхал про такое?
– Ага.
– Не ври! Откуда тебе слышать? Может,
и про Донбасс знаешь? Молод ты, знать про это!
– Сам же рассказывал.
– Мало ли что я рассказывал? А ты не
верь всему! Кстати, что за интерес такой непонятный? – взгляд
Захара становится трезвым и очень внимательным.
– Просто так спросил. Понимаешь, я
человека убил. Почти убил… если честно, тошно мне от этого. И
страшно. Там, на площади чуть не обделался. Ты тоже каждый раз… ну,
это… переживаешь?
– Вон ты о чём! Не до переживаний
мне. Привык.
– Хорошо, ну, ладно. А когда первого
кончал, тоже всё нормально?
– Когда первого? Видишь ли, Олежка,
тут дело такое… когда я своего первого завалил, о другом переживал
– как бы самому не стать жмуром. Может, и обделался, только давно
об этом забыл, и вспоминать не намерен. Понял? А если понял – давай
по последней, и баиньки. Отдохнуть тебе надо.
Выпил я ещё, по-моему, даже без
закуски. А дальше – туман. Кажется, Захар пытался забрать у меня
бутыль, вроде бы укладывал в постель, да не уложил, потому что мне
хотелось продолжения.
* * *
Мерзость во рту, неритмичный и
навязчивый стук в затылке, а вдобавок неловкое чувство, будто я
перед кем-то провинился. Кажется, ничего плохого не делал. Или
делал? О-хо-хо. Я поднял тяжёлую голову и приоткрыл один глаз. Надо
же, я за тем же за столом. Так и сидел за ним? Спал, наверное.
Бутыль с самогоном куда-то делась, зато перед носом стоит кружка с
травяным чаем. Лучше бы