– Сам не пойму, – сказал я. – Вины за собой не чую, и в
добровольцы не напрашивался.
– Дело твоё, не хочешь, не говори. Меня не колышет, что ты мент.
Если кому-то ваш брат не нравится, это его трудности, а мне
главное, что не барачный пасюк.
– Не любишь их?
– Не бабы, чтобы их любить, – сказал, будто сплюнул, Антон. –
Крысы, они и есть крысы.
Зря он так. Люди везде разные, хоть в Посёлке, хоть в бараках. Я
понимаю, почему к этим парням такая неприязнь, но всех без разбора
стричь под одну гребёнку не стал бы. Только, если уж совсем
откровенно, и сам я к этим ребятам отношусь настороженно.
Беспокойства от них куда больше, чем пользы – это я, как мент,
говорю. У них свои законы, свои авторитеты, и какое-то своё
понимание жизни. От людей всё чаще слышится, что зря, мол, Хозяин с
ними церемонится. Не по нраву наша жизнь, пусть проваливают в свой
Нерлей, скатертью дорога.
* * *
Когда творились те дела, я пешком под стол ходил, потому
мало что запомнил, а из того, что запомнил, мало что понял. Люди
говорят разное, кто так расскажет, кто по-другому перевернёт.
Истории Рената самые интересные. Он – из ватажных, и о тех делах
не понаслышке знает. Слушаешь, распахнув рот, о похождениях
лесной братвы, и на себя чужие подвиги примеряешь. Конечно, вранья
в этих историях больше, чем правды, как же без этого? Без этого
дельная байка не сложится. Сдаётся мне, что на самом деле весёлого
там было не так уж много.
Люди говорят, что край у нас особый. То есть, не сейчас он стал
каким-то необычным, он и до Катастрофы от других мест отличался. С
юга на север через леса протянулась нитка железной дороги. На
неё, как бусины, нанизаны посёлки. Почти в каждом таком посёлке
раньше находилась колония, а кое-где и не одна. До Катастрофы даже
за самую суровую провинность не вешали. Человека на долгие годы
закрывали в специальном лагере, и жил он за оградой, примерно, как
мы сейчас!
Когда случилась Катастрофа, растерялись: ничего не предвещало, и
вдруг… телевизоры, радио, телефоны – всё замолчало. Потом
пропало электричество. До больших городов далеко; кто туда подался
– обратно не вернулись. Бардак и паника. Одни доказывали, что
случилась-таки ядерная война, вторые спорили, что нет – если бы
война, тем более, ядерная, было бы не так. Никто не знает, как, но
по-другому. Наверняка, это умники со своими умными опытами
перемудрили. Не зря же на севере, там, где город Серов, какую уж
неделю сверкает. Известно, что именно там находятся самые секретные
лаборатории. Доигрались в науку – чтоб им пусто было!