Каждый десятый выходит из строя. Значит, каждого десятого, в
назидание остальным, пустят в расход. Слыхал Ренат про такие
штучки.
– Десятый, – Терентьев смотрит насмешливо, и Ренат делает шаг. А
ноги почему-то не хотят идти.
За спиной звучит глухой, будто сквозь вату, голос:
– Не имеешь права, гад! Без суда не имеешь права! Нет закона –
людей без суда стрелять.
– Кто это? – спрашивает Хозяин. – Это ты, Пасюков, гавкнул? Если
такой смелый, тоже выходи. Я объясню, кто тут суд, и кто тут
закон!
Пасюков не струсил, вышел. Терентьев пожал плечами, а потом
кивнул каким-то своим мыслям и снова начал считать: «первый,
второй, третий…»
Их не расстреляли. Они копали могилы для мёртвых товарищей. Но
страха Ренат натерпелся, думал, роет яму для себя. Он сильно
поумнел за эти часы.
Потом Хозяин сказал:
– Вы, сволочи, слушайте внимательно! Мы из последних сил
выбиваемся. А вы? Вам голодно? Вам тяжело? Думаете, нам легче?
Кормим вас, поим, а просим лишь не мешать, раз не желаете помочь.
Так вам неймётся! Захотели тут всё по-своему переустроить? Ваша
взяла! Отныне вы свободны! Скатертью дорога! Идите, куда хотите, и
там творите, что хотите. На первое время еду получите. А дальше –
как знаете. Ух, не видеть бы вас, гадов! Ладно, кто решит остаться,
не возражаю. Живите, как все, работайте, как все. А кто уйдёт, тому
пути назад не будет. Думайте! Даю вам сутки.
Они боялись поверить свалившемуся на них счастью. Мысленно были
на том свете, и вдруг – такой подарок! Хотели свободу – вот она,
берите! Так может, и на пули идти не стоило? С этой властью,
оказывается, можно договариваться! Ушли немногие, но даже кое-кто
из поселковых соблазнился рассказами о вольной жизни. Обосновались
в Нерлее. Жителей в нём почти не осталось, местные бежали в
Первомайск. Тех, кто ещё не покинул свои дома, пришлые не трогали,
но те сами ушли – не понравилось им такое соседство.
Сначала было тяжело, но сдюжили. Лесная братва подтянулась, со
временем пришедших из леса стало больше, чем тех, кто ушёл из
Первомайска, кое-кто пришёл с оружием, и в рацион прочно
вошла дичь. Но стал Ренат задумываться, чем эта жизнь лучше той,
что ждала в Посёлке? Хотелось свободы, а ей и не пахло! Проблемы и
разногласия решались авторитетными людьми – их слово на первых
порах и было законом. Нехитрое добро, продовольствие, даже дурёх,
что увязались за изгнанниками – распределили меж братвой на
усмотрение главарей. Оказалось, что совсем без закона жить не
получается, и придумали закон – правильный и справедливый, только,
пожалуй, не всем он казался правильным, и не для всех был
справедливым. На свободе, той Свободе с большой буквы, о которой
наивно грезил Ренат, пришлось поставить крест.