– Эх, молодцы, – сказал он. – Очень кстати нам солярка, скоро
может пригодиться. Порадовали вы меня! Ну, и я вас порадую.
И началась раздача наград. Щедрый человек Хозяин, с этим не
поспоришь. Тысяча рублей – как с куста. Каж-до-му! Я сразу и не
сообразил, что это богатство – мне. А когда понял, задумался,
как его лучше использовать. Ни одной путной мысли с ходу не пришло.
Бумажка, как бумажка: рисунок нехитрый, печать синяя, да подпись
неразборчивая. Но с такой бумажкой можно припеваючи месяц прожить,
а можно и два, если не очень шиковать. Хорошо лесники устроились!
День поработал – и не о чем беспокоиться. Кто в лес не ходит, так и
думает. И я так думал, но теперь кое-что повидал, а был всего лишь
на юге. Тут, прежде, чем завидовать, разобраться бы надо.
Хозяин деньгами не ограничился – что деньги, он их, сколько
нужно, нарисует. А премия – это душевно. Понимаешь, что хорошо
поработал, хочется и дальше продолжать в том же духе! Меня
Терентьев наградил талоном на получение новой одежды. Видно,
растрогал начальника мой вид. Хозяин собственноручно что нужно на
бумажке начеркал, печатью по листку бахнул и расписался – всё, как
полагается.
Потом мы сдавали оружие – та ещё канитель! Пока я втолковывал
Якову, куда делись недостающие патроны, при каких обстоятельствах я
их использовал, и в каком болоте затерялись стреляные гильзы,
подумалось: проще дать себя сожрать, чем извиняться за каждый
выстрел. Раз остался живым, слушай недовольное бормотание, и
виновато разводи руками. Ладно бы, на словах оправдывался! Пришлось
и объяснительную писать! Хорошо, свидетели, что нужно, подтвердили.
Мой черёд радоваться настал, когда Яков узнал, что гранаты, взятой
во временное пользование, увы, нет! Обхватив плешивую голову
руками, он издал жалобный стон. Только я тут не при чём. Какая
граната? Я гранату в глаза не видел… и, надо же, какая
неприятность, никто не видел.
Почему-то совесть молчала, как рыба, и не высовывалась
из-за того, что десяток патронов невзначай затерялся в
моём кармане. Кто считал-то, сколько раз я пальнул в гидру?
Когда вышли на улицу, я отдал заначку Лешему – ему нужнее.
Разобравшись с Яковом, на радостях заскочили мы в продуктовую
лавку. Эх, ребятки, погуляем! Я из леса вернулся, да ещё и при
деньгах!
Стучались долго, наконец, заскрипела входная дверь, и на белый
свет высунулась заспанная физиономия Тоньки-продавщицы. Посмотрел я
на неё, и мной овладело дремучее чувство вины, потому что на
толстощёком, неухоженном лице женщины ясно читалось, что она думает
о посетителях, которым с утра не терпится, и куда она всех нас
собирается послать. Но Леший никуда идти не захотел.