Одна створка заскрипела, открываясь. Дружинники расступились.
Ну, не поминайте лихом!
Подбежала Ольга – опустила голову и молчит. Холодный нос ткнулся
мне в щеку. Не надо бы этого… и так тоскливо…
Горячий шёпот:
– Береги себя, братишка. Я всё сделаю. Крысятник разнесу, Пасюка
урою… и гундосого твоего урою. Веришь, нет? Я докопаюсь… всё, иди!
Не оглядывайся, ладно?
Тёплое дыхание на щеке, потом быстрый – словно бабочка крылышком
задела – поцелуй.
– Верю, – я криво улыбнулся. И, конечно, не выдержав, проводил
сестрёнку взглядом. Барачники расступались, и она шла сквозь толпу,
будто сквозь пустоту. Потом ворота захлопнулись.
Я же говорил: жизнь – стерва полосатая!
И – тишина. А я не хочу, тишину! Я хочу поскандалить, ещё лучше
– помахать кулаками, а то захлебнусь злостью! Если б я начистил
кому-нибудь физиономию, или, наоборот, получил бы по своей, стало
бы легче. А может, и не стало бы. Пока не попробуешь, не
узнаешь!
Я снова заорал:
– Сыч! Эй, Сыч! Иди сюда!
И он явился: испуганный и пытающийся сделаться похожим на
маленькое и незаметное привидение. «Эх, как тебя корёжит-то без
дурмана», позлорадствовал я, наблюдая из-под прикрытых век за его
заторможенными и неточными движениями.
– Слушай, проголодался я, сваргань чего-нибудь пожевать,
–раздражённо сказал я, и кивнул на рюкзак. Сыч молча уволок его на
кухню. Тоже мне маньяк-убийца! Хоть бы огрызнулся для вида. Тогда
бы я ответил. Ух, как бы я ответил! И жизнь бы стала хоть немного,
но веселее.
Ладно, продолжим изучать муравьиные дорожки на стенах, мохнатые
кляксы плесени, густо облепившие потолок, и сухие трупики угодивших
в паучьи сети насекомых. Какая разница, что делать, если от меня
больше ничего не зависит? Разглядывать подгнившую и растрескавшуюся
потолочную балку – занятие не хуже прочих.
Иногда получается задремать, но это до первого шороха; тогда я
вздрагиваю, и какое-то время тупо смотрю в потолок; нужно несколько
мгновений, чтобы осознать, кто я и где нахожусь.
Открыв в очередной раз глаза, я вспоминаю о заказанном в постель
завтраке. Ни Сыча, ни еды.
– Эй, где тебя черти носят?! – позвал я, и, не дождавшись
ответа, вновь стал разглядывать муравьёв, шныряющих по маршрутам,
проложенным между островками плесени. Лишь бы снова не сорваться в
истерику.
Скверно, когда однажды, скверным утром, ты вдруг оказываешься в
скверном месте. Ещё хуже, что нет ни одной дельной мысли, как всё
поправить. Я же хотел, как лучше, а вы… и, кстати, меня самого чуть
не убили – это что, не считается? Как нагадившего котёнка, ткнули
мордой, а потом – за шкирку и под зад. Ну, и ладно! Ну и… спасибо,
что не повесили… а могли… могли же?