Не повёлся лесник на дерзость, не порадовал скандалом, лишь
рассмеялся в ответ:
– Куда ж ты меня гонишь? Я, между прочим, дома, это ты ко мне
притащился, а не я к тебе. Приютили, так будь человеком, понял? В
общем-то, у тебя другого выхода, кроме как за меня держаться, и
нет. Если что-то не по нраву – проваливай, скатертью дорога!
Порадуй Пасюка – сгинь в лесу! А ежели собрался доказать свою
правду, так для начала, хотя бы, живым останься. Рядом со мной
тебе, всяко, проще будет. Обиделся он, видите ли! Хреново с
ним обошлись! Могли бы и вздёрнуть! Тогда бы и узнал, каково это,
когда по настоящему хреново! ты не представляешь, каково это,
болтаться в петле. Словами не описать…
Лесник потёр ладонью горло. Чуть ниже бороды ещё виднелся
лиловый след от верёвки.
– А тебя, вон, пожалели, – продолжил задумчиво Партизан. –
Болтался бы в мокрых штанах, народ смешил. Другому виселица и за
меньшие художества полагается, а ты отделался лёгким испугом. Если
бы начальство не подставил, барачникам повод для бузы не дал, так и
вовсе ходил бы в героях. Да тебя и не наказали. Ты что, не понял?
Тебя спрятали! В Посёлке Пасюков достанет, а сюда не дотянется –
руки коротки!
Наверное, в чём-то лесник прав, по крайней мере, зла мне, точно,
не желает.
– Присоединишься? – я показал на сковороду.
– А как же! – Партизан достал из кармана ложку. – Это мы с
удовольствием. Вообще, я тебя поблагодарить должен.
– За что? – не понял я.
Лесник помрачнел, его пальцы непроизвольно коснулись шеи.
– Да за это… там, на площади… ты ж, наверное, полминуты время
тянул. Я почти и не мучился.
– А-а… – мне, почему-то, сделалось неловко. Когда я шёл к
Партизану, немного побаивался, что лесник припомнит, кто затянул
петельку на его шее. Но, услышав мою историю, тот лишь кивнул на
дверь: заходи, мол, располагайся. И сокрушённо пробурчал вслед:
«эх, тупая башка, наворочал дел».
– Сыч-то где? Тоже, видать, есть хочет? – я попытался уйти с
неприятной темы.
– Ты б его не трогал, – махнул рукой Партизан. – У Сыча своя
обида. Похлеще твоей будет.
– Ему-то на что обижаться? Людей угробил, а сам-то живой.
– В точности, как ты, – усмехнулся Партизан.
– У меня другой случай, – сказал я.
– Как у тебя, так сразу другой? – Партизан хитро прищурился, из-под бровей сверкнули
зелёные глазки. – А как у Сыча, значит, не другой? Да за то, что
пасюки с его сеструхой сотворили, убить мало. Я бы конечно, убивать
не стал, потому что добрый. Я бы оторвал у этих гадов