— Пошел
вон! — заорал он и тут же затих, заткнутый вторым
цитрусовым.
— Господь
отметил сэра Жана Своей десницей. Так как же ты, святой отец,
бессовестно предающийся греху обжорства, смеешь глумиться над
крестоносцем?
Блюдо с
остатками поросенка тоже полетело в приора, но тот стоически
перенес и это. А аббат вновь прожевал апельсин:
— Мерзавец!
Я отлучаю тебя от церкви! Пошёл вон! Во-он!!! Свиньи, нищие
ублюдки! Вон из моего замка! Мо-е-го!!! Ни минуты, ни секунды
отсрочки!!!
Поток
ругательств заткнуло румяное яблоко.
— Как можно
святому отцу так поносить мирянина? И такими недостойными словами!
Однако вернемся к Солдату Господа. Единый в Трех Лицах отметил
его...
Яблоко — не
чета толстокожему апельсину. Йорген попросту перекусил его, и
выплюнул кусок в забрало «де Гретевила». Но железный рёв перекрыл
новые вопли:
— И Господь
не позволил крестоносцу отдать свой феод в грязные руки грешников в
рясах!!!
Появился
заветный мешочек, что до поры скрывал плащ чёрного рыцаря. Крик
аббата прервался на полуслове, захлестнутый потоком посыпавшегося
на него золота и серебра.
— Здесь
ровно пятьсот экю! Можешь пересчитать.
Меч
отпустил руки священника. Йорген затравлено посмотрел в окно —
солнце ещё светило. Даже слепой не назвал бы это закатом. Оставался
последний козырь.
—
Стреляйте!!! — истерически закричал он. — Стреляйте в
них!
Почти
мгновенно клинок воина вновь освободился из ножен. Одновременно с
этим акустическая волна усиленного резонатором крика ударила по
ушам:
— Жан,
падай на попов!!!
Крестоносец
плашмя рухнул на многострадального приора, стол и аббата, а там,
где только что была голова, со свистом пересеклись пути двух стрел.
Третью, направленную в шею, «Кристофер» отбил лезвием меча, а
совершенный при этом проворот спас от четвертой. Она впилась в
доспех, пригвоздив шлем к панцирю.
«Де
Гретевил» в два прыжка покрыл расстояние до ближайшей бойницы и с
силой ткнул туда мечом, по плечо забросив в проём руку. Лезвие
ударилось во что-то, послышался вскрик. Когда рыцарь вытащил
клинок, его конец был алым. В этот момент он заметил укрытую
гобеленом дверь в соседнюю комнату. Очевидно, такие же были и у
других бойниц. Теперь шлем стеснял движения, и «Кристофер» сорвал
его. Взорам присутствующих предстало оскаленное лицо,
обезображенное свежим красным рубцом. Над плечами взметнулись
слипшиеся тёмно-русые пряди. Сэр Жан, удобно расположившись на
священниках, с удовольствием наблюдал за Феоктистовым. Тот на ходу
отбил ещё две стрелы: «Отличная реакция! Интересно, где он научился
ТАК чувствовать меч? Ещё немного подучить и выйдет хороший
рубака!»