— Ты, наверное, хороший борец, —
вельможа откровенно любовался воином. — Как тебя зовут?
— Саката Кинтаро, господин, — Кинтоки
склонил голову.
— Саката… что это за фамилия? Где
растят таких здоровенных? Я бы пошел туда и набрал пучок добрых
корешков, чтобы вырастить из них воинов вроде тебя, себе в
охрану.
Ноздри Кинтоки сузились, кончик носа
побелел. Он не любил говорить о своей семье. Райко бы на его месте
тоже не любил. Но господин тюнагон ждал ответа, и Кинтоки
сказал:
— Мой отец — Саката курандо [35].
Когда-то он служил при дворе. Его изгнали — за то, что женился без
позволения…
…Даму Яэгири, с которой он связался,
тоже изгнали — и в горах Асигара по дороге в родные места курандо
они попались в руки разбойникам. Тут вся история для Саката курандо
закончилась — он пал от стрелы и остался лежать непогребенным, а
его молодую жену разбойники увели с собой. Четыре месяца спустя ей
удалось бежать и, собрав кости мужа, вернуться в окрестности
столицы, где были у нее какие-то родственники. А еще пять месяцев
спустя она родила мальчика, и всем говорила, что это сын
Сакаты.
— Отец мой умер, его разбойники
убили, когда я не родился еще. Так что, господин, в моем родном
краю таких, как я, больше нет.
— Жаль мне твоего отца, — сказал
господин Канэиэ. — Но странно все же: если бы такой человек служил
во дворце двадцать лет назад — я бы его приметил…
По счастью, тут принесли короб с
одеждами и другой, с шелком, и господин Канэиэ лично отобрал три
куртки, которые воины с почтением приняли, а Кинтоки оделил штукой
парчи весенних цветов.
— Нам нужно спешить, — сказал вдруг
Сэймэй неподобающе громким голосом. — Я чувствую ветер с
неблагоприятной стороны.
— Разве не дело прорицателя упредить
стихию? — улыбнулся господин тюнагон.
— Да, — резко сказал Сэймэй, —
Знающий человек проведет корабль к берегу и в шторм, если с ним
будет удача, но если он попытается противостоять стихии прямо, он
пойдет ко дну, а с ним все, кто рядом.
Когда Кинтоки упомянул отца, Райко
показалось, что что-то сдвинулось в сером, вязком облаке из сакэ и
усталости, как будто треснул лед под ногой, и льдинки над темной
водой сложились в ясные знаки - «пить сакэ» и «дитя» — или
«послушник». Рыжий волос в пальчиках мертвой девушки, огромный
след, подплывший замерзшей кровью… Пить сакэ, дитя и… ребенок?
Сютэндодзи. Пьяный монах. Монах-пропойца.