— Я мог бы поспорить с вами, — сказал
господин Хиромаса. — И это было бы интересно, поскольку суждения
ваши необычайно глубоки для столь юной девы. Однако час уже
поздний, и мне неловко поминать Имя Будды, ибо я в настроении
грешить.
— Полноте вам, господа, — сказала
Хиёдори. — Монахов зовут, когда в доме похороны. Нас, сабурико,
зовут совсем для другого. Смотрите-ка, молодой господин Цуна
изволит уже носом клевать.
— И вовсе я ничем не клюю! —
возмутился Цуна.
— Это он намекает, что нам пора в
постель, — сказал Садамицу и ущипнул Кодори за мягкое место. —
Кое-кого кое-чем поклевать.
И в самом деле, вино было выпито, а
слова Тидори словно бы последним штрихом завершили картину…
* * *
Масло выгорело и лампада погасла.
Сначала была непроглядная темнота — а потом луна приподнялась над
краем гор, нависающих над столицей — и на сёдзи чуть проступили
тени деревьев.
Из сада пахло землёй. Запах был
влажный и холодный. Тайное место Тидори было влажным и теплым.
Дыхание вырывалось из ее уст облачками пара, запах благовоний от ее
тела мешался с запахом свежего кисловатого пота и вина. Райко
вдыхал — и на вдохе проникал в нее глубоко, до самого дна, прижимая
ее к себе теснее и теснее, потом замирал на один удар сердца,
полный блаженной муки — и, выдохнув, отступал, чтобы двинуться
вперед снова. Не фениксы трепетали крыльями, не мандаринки
резвились в пруду — а просто два человеческих существа искали друг
в друге тепло. Правой рукой Райко сжимал маленькую грудь танцовщицы
— и ее сердце под его ладонью билось так часто, будто она и в самом
деле была птицей. Левой рукой он обнимал девушку, прижимая ее к
себе как можно теснее, чтобы не пропустить ни одного изгиба, ни
одной впадинки…
Потому что она вся была живой.
И когда все кончилось, он не отпустил
ее от себя, не смог выпустить из рук живое тепло. Поддаться страху
позорно, но Райко сейчас об этом не думал. Он и впрямь боялся, что
разожми он руки, позволь этому хрупкому податливому телу
отстраниться от себя — и Тидори тоже канет в темноту и холод,
оставив его наедине с изнанкой мира.
Тени деревьев на сёдзи расплылись:
луну задернуло облако. Расплылись, но не исчезли совсем.
— Что с вами такое сегодня, господин
Райко? — спросила девушка.
— Этот лунный свет… — прошептал Райко
ей в самое ушко, чтобы дотронуться губами. — От него словно
холоднее. А ты такая теплая… Я был груб?