И ведь это — лучшие. Это лучшие из
своей породы. Это те, кто никогда не сделает нижестоящему зла
нарочно.
— Господин Минамото, — сказал
тюнагон. — Моя благосклонность, кажется, не пошла вам на пользу. Вы
отчего-то решили, что вам все дозволено. Вы схватили моего слугу —
и не передали его мне. Вы убили офицера дворцовой стражи. Вы почти
целый день продержали меня под арестом, на позор всему городу — а
потом изволили пойти развлекаться с девками. Не благоугодно ли вам
будет объясниться?
И теперь, изволь, объясняйся в
присутствии человека, который послал подчиненных убить конюшего — и
возможно сам в заговоре по уши.
— Господин тюнагон, — проговорил
Райко, чувствуя, как от глухой нарастающей злобы костенеют челюсти.
— Мне хотелось бы спросить господина капитана — отчего его люди
прогнали с перекрестка моих людей и подстерегали прохожих, подобно
разбойникам?
— Я приказал лейтенанту Татибана
выследить негодного предателя, который, поправ восемь добродетелей
и пять обязанностей, сеял раздор в нашем доме! — воскликнул
господин Тадагими.
— Кто же сказал вам о предательстве
этого человека? — тихо спросил Райко.
— Я не обязан отчитываться перед
чиновником шестого ранга, — фыркнул Фудзивара-младший.
— Это был Правый Министр Канэмити, не
так ли? Что же получается, господин тюнагон — я ищу способа вас
оправдать, а ваш брат под предлогом родственного долга посылает
людей убивать свидетеля вашей невиновности?
— Оправдать? — приподнял брови
господин Канэиэ. — Перед кем?
— Перед теми, кто желает вашего
падения и гибели — а особенно, падения и гибели вашего сына.
Господин Тадагими легко может узнать, откуда, из чьего владения
возвращался конюший вчера ночью. А вы, господин тюнагон, могли бы и
заметить отсутствие дочери вашего слуги… даже если охладели к
ней.
— Ах, как вы еще молоды, господин
Минамото, — тюнагон не изволил скрывать своих чувств: веер сложив,
по ладони им хлопнул. — Перед теми, кто желал бы погубить меня или
моего сына, бессмысленно оправдываться. Такого рода недругов
надобно либо уничтожать, либо привлекать на свою сторону. Но
уничтожать своих братьев я не буду сам и не позволю никому, а вот
привлечь их на свою сторону вы мне с каждым днем все больше
мешаете. Ступайте, господин Минамото, и принесите мне голову
подлеца, который меня предал.