— Господин тюнагон, сей воин
полагает, что вы ошибаетесь, и оттого вынужден вам отказать — пока.
Сей воин также просит вас вспомнить, что за существо он и его люди
встретили на проспекте. И подумать — сколько у вас на самом деле
братьев. Если вы, по возвращении нашем, свою просьбу повторите —
сей воин исполнит ее.
— Я не давал вам позволения уйти, —
сказал тюнагон.
— Сей воин не спрашивал у вас
позволения, — ответил начальник стражи. И, вместо того, чтобы,
деликатно пятясь на коленях, помещение покинуть, он встал,
повернулся к обоим сановникам спиной и вышел.
Цуна, который стерег коня, был не
один. Рядом с ним переминался с ноги на ногу слуга Сэймэя,
нечесаный мальчишка в шелковой, но затасканной до дыр и полной
неразличимости цвета стеганой куртке.
— Вот, — сказал он, сунув Райко
сложенный бумажный лист, и удрал быстрее, чем Райко успел
развернуть письмо.
«С большим сожалением извещаю, что
неотложные дела вынуждают меня покинуть ваш гостеприимный дом и
отправиться во дворец, — было написано на плотном листе бумаги
"митиноку" твердой рукой господина Хиромасы, китайскими знаками. —
Прошу вас при первой же возможности прибыть в Дайдайри и обратиться
к капитану Правой Внешней стражи господину Тайра-но Корэнака. Он
проведет вас туда, где мы сможем поговорить без помех».
Райко вздохнул, оперся носком о
подставленное колено Цуны и вскочил в седло.
— Едем во дворец, — сказал он.
…В покоях Господина Осени, казалось,
ничего не сдвинулось с места. И сам господин Минамото-но Хиромаса
совершенно не изменился. Но там, где раньше в воздухе будто висел
полупрозрачный утренний туман, сегодня четко видны были все углы и
грани — как зимним утром на севере или в горах.
— Неприятные слухи ходят по дворцу, —
сказал господин Хиромаса, на сей раз без всяких долгих разговоров о
наступившей весне, цветущих сливах и благородных предках. — С
минуты на минуту вас изволят вызвать в караульную Левой гвардии.
Господин Левый Министр и господин Министр Обрядов и церемоний,
принц Тамэхира, выскажут неудовольствие вашими действиями. Не
удивляйтесь и не огорчайтесь — так надобно сделать, дабы отвести
обвинение в заговоре от себя.
— В заговоре, господин Минамото?
— Ваш отец выбрал сторону и намерен
поддержать фамилию Гэн — вот о чем ныне во дворце говорят, и очень
громко. Что интересней всего, говорить начали этой ночью.