— Так ты на то и самурай, чтобы знать
свое дело. Или обходись тем, что послали боги. Это сделать очень
просто — найдите себе палки подходящей кривизны да снимите с мечей
гарды. Верхнюю часть обмотать шнуром — и если не трясти посохом
почем зря, то ничего и не заметно. А перемычки между коленцами
бамбука продолбите легко: вы парни сильные.
На то, чтобы спрятать мечи в посохи,
ушло время почти до полудня — зато потом они и вправду выглядели
как заправские ямабуси, и Райко успокоился насчет того, успеют ли
они в нужный миг выхватить оружие.
А еще он думал о том, что госпожа
Сэйсё слишком хорошо знает повадки настоящих разбойников.
Чем больше оставалось за спиной, тем
труднее было Райко видеть перед собой женщину, да еще и в почтенном
возрасте. Рядом с ним, плечо в плечо, шагал евнух средних лет, с
проницательными глазами и горькой складкой у губ.
— Разбойники-то? Да постоянно с ними
дело иметь приходится. Особенно весной, в самую голодную пору.
Оставишь им какой-нибудь еды возле Дзидзо, одежду из
пожертвованной, сандалии — они, глядишь, в монастырь и не лезут:
берут и уходят. А с иным поговоришь — он и раскается, вступит на
Путь… А когда говоришь-то, всякое слышишь… И никогда ведь не
знаешь, что пригодиться может.
— А что… много разбойников, готовых
раскаяться? — искренне удивился Райко.
— Посмотрите на эти поля, — посох
указал на все те же знамена мисканта. — Не так давно их возделывали
люди. Куда они ушли? Что с ними, с этими крестьянами, стало? Я вам
скажу, сударь мой: половина умерла, половина выживших в сёэнах
осела, а другая половина в разбойники подалась. Эти люди охотно
вернулись бы к прежней жизни — но для большинства уже поздно.
Первый-второй год человек еще стыдится обирать таких же горемык,
как он сам. Но вскоре стыд притупляется, а мысль о работе от
рассвета до заката делается ненавистной. Есть, конечно, и те, кто
просто жесток, и ступил на эту стезю по влечению сердца, а не из-за
нужды… Такие, как Монах-Пропойца. Их мало — но они имеют власть над
умами вчерашних крестьян. Крестьянин ведь не хочет, да и не умеет
распоряжаться собой. Здешний крестьянин, разумею… На востоке и на
севере крестьяне немного другие. Не разучились еще ни защищать себя
сами, ни управляться со своими делами без приказа. А здесь простому
человеку нужен водитель, без него он теряет опору в мире. Поэтому
многие радуются возможности отвратиться от зла. А Путь дает им
рамки, без которых им страшно.