– Кажется, я начинаю понимать…
– Как я и сказал – традиция мрачна, но проста. Приговоренный к
смерти вправе попытаться искупить свою вину «ледяным забегом».
– Его увозят в гиблые места… и бросают там.
– Да.
– И он…
– Или она…
– Справедливо. И преступник должен…
– Ты правильно понял, Охотник. Оставленный в снегах преступник
знает, в какой стороне находится спасение – ему указывают
направление. Один раз.
– Вот сейчас я не совсем понял…
– Направление к спасению указывают лишь один раз, – терпеливо
повторил Зурло Канич. – Компаса преступнику не оставляют. И если он
потеряет направление… то будет блуждать среди снегов до тех пор,
пока не умрет от голода или холода. В старые времена преступников
оставляли в розе следов…
– Как-как?
– Я взял аналогию розой ветров. Видимо, ошибочно… в старые
времена преступник оказывался в месте, откуда следы лыж ведут в
разные стороны. Это делалось специально.
– Чтобы он не мог выйти по следам к спасению. Чтобы у него не
было путеводной нити.
– Да. В наши времена преступников доставляют по воздуху. Следов
не остается. Но им указывают направление один раз. Поэтому в старые
времена следы специально путались, скрещивались и разбегались. Им
нельзя было верить, этим обманчивым линиям на снегу и льду.
– И каковы расстояния?
– Они разные. Зависит от…
– Я понял. Зависит от тяжести преступления. И какова дистанция
за убийство?
– Нет-нет… не все так просто, Охотник. Нет фиксированной
дистанции за то или иное преступление. Когда преступник выбирает
«ледяной забег», по его делу назначается… сход? Совет?
– Комиссия? Новый суд?
– Да… да… собираются важные люди, что снова изучают его судебное
дело. Кого он убил, по какой причине, какого возраста и пола была
жертва, случилось ли, к примеру, изнасилование, и была ли смерть
жертвы быстрой или долгой и мучительной…
– Хм… То есть убивший ребенка гад…
– У него почти не будет шанса спастись.
– Почти?
– Нельзя оставить даже такого за тысячу километров от жилых
мест, одетого только в тонкую куртку и рваную шапку… понимаешь?
Шанс должен быть всегда. Но иногда шанс этот призрачен… он столь же
призрачен, как у нас здесь – каковы были наши шансы отсидеть все
сорок лет в тюремном кресте и не умереть от болезни, не быть
сбитыми Столпом…
– Понимаю, – кивнул я и допил чай. – Хорошо. Снабженный тем или
иным снаряжением и пропитанием преступник оказывается брошенным в
снегах. И дальше все зависит только от его стойкости и силы воли.
Он должен пройти весь путь и если не сумеет – умрет, и никто не
придет его спасать.