- Нет-нет. Я прослежу, чтобы солдаты
устроились как положено. Для приема, - он пытается подобрать слова,
- вы годитесь явно больше. К тому же, - начальник штаба
осматривается и понижает голос, - нам нужно заручиться поддержкой
администрации.
При слове замок представляется нечто
усеянное декоративными башенками, шпилями, но в целом мало отличное
от обычного особняка. Любовь Ольховских графов к старине не знает
границ. Перед Швецовым вырастает настоящая средневековая крепость.
Один взгляд наполняет душу духом глубокой древности. Обветшалые,
местами осыпавшиеся и грубо обтесанные каменные стены скалятся
зубцами бойниц. Вздымается ввысь башня донжона, усыпанная узкими
окнами-амбразурами. Копыта Алексеевского коня стучат по подъемному
мосту через заросший и местами едва достигающий метр, но все же
ров.
Придерживая коня за узды,
подполковник поднимает взор. Надвратную башню увенчивает каменный
щит. Древний, возможно доцарского периода. Стертое за столетия,
едва угадывается изображение дерева. Сколько же лет строению?
- Прошу вас, мы о всем позаботимся, -
спешит заверить услужливый дворецкий.
К спешившемуся офицеру подбегают
дворовые люди. Порядком уставшего от безостановочного перехода коня
уводят, обещая позаботиться. Впервые за многие часы вставший на
свои двое Швецов с трудом сохраняет ровный шаг.
"Да уж, - улыбается офицер. Он
опирается о перилла ведущей к дверям лестницы, - засиделся я в
кабинетах"
Малаховы умеют удивить. Едва минуя
порог центральной башни, Алексей переступает черту эпох. Внутренняя
обстановка донжона отделана вполне в соответствии современности. В
чем-то даже копируя западный манер. Обширный зал, где оказывается
мужчина, переливается золотом, грубые солдатские каблуки касаются
блестящей поверхности мозаичного пола. Невозможно не восхищаться
убранством и роскошью замка. Стены испещрены росписью, сделанной в
стиле реализма и запечатлевающей самые разнообразные вехи истории и
легенд. В нишах застывают увековеченные в белом мраморе статуи.
Штабс-офицер останавливается у
большого, в полный рост портрета государя-императора. Уставший
седой старик, тянущий на плечах отсталую страну и голодный народ.
Даже на полотне его монаршее величество Борис Брянцев стоит
сгорбившись, сонно глядя куда-то в сторону. Обманчивое впечатление.
Трудно однако поверить, как от столь худосочного человека родился
могучий наследник. Цесаревич Александр, говорят, огромен,возвышаясь
над царствующим отцом, но в равной мере переняв пылкий
норов.