Подполковник ничего не отвечает,
таращась на обезглавленное тело. Максим, перешагнув через
растекающуюся лужу крови, подходит к командиру. Швецов по прежнему
не шевелится, пока майор расстегивает у него кобуру и изымает
револьвер. Хотя что делать с магией понятия не имеет, но страха не
показывает.
- Раз уж вы не свели счеты с жизнью,
полагаю должны понимать дальнейшее, - Максим вытягивается в струну.
- Подполковник, я обязан взять вас незамедлительно под
арест.
Только сейчас Алексей немного
приходит в себя. Штабс-офицер проводит рукой по лицу и смотрит на
ладонь - кровь.
- Постойте, - шепчет он и от чего-то
остервенело роется в столе. - Взгляните сюда.
Перед майором две газеты, первая
извещающая о смерти царя и новой власти. Вторая совсем неприметная,
за день до того.
- Тут что-то не так. Обратите
внимание на качество. Вот эта, - хлопок по роковой газете, оставив
кровавый отпечаток пятерни, - слишком хорошего качества. Она никак
не могла выйти из симерийской типографии. Это готская газета! Нас с
самого начала за нос водят! Молю, доверьтесь мне хоть
раз!
Максим смотрит на обе газеты и трудно
предположить к какому бы выводу пришел начальник штаба. В коридоре
возня, ругань, кто-то остервенело, размахивая кулаками рвется
вперед.
- Стой! Не велено!
- Пусти, бестолочь!
Внутрь все же пробивается
запыхавшийся, грязный солдат. На плече висит пытающийся остановить
дневальный. Швецов смутно, с трудом узнает бойца. Тот замечает труп
и на некоторое время умолкает, сняв фуражку и потрепав
шевелюру.
- Господа офицеры, - шепелявит он,
сверкая прорехами в черных зубах, - а в Ольхово беда.
Симерийское
царство. Ольхово.
2 июня 1853 г. Ок. 12 -
00
(19 дней до часа Х)
Погода стремительно меняется вместе с
переменчивым политическим ветром. С первыми лучами солнца и летней
жарой, город наполняется странными людьми и растущей
тревогой.
Обычно пустующие перроны
железнодорожного вокзала забиты до отвала. Жители Ольхово,
привыкшие к тихой, почти отшельнической жизни, с удивлением смотрят
на рушащиеся устои. Никогда еще горожане не видят такого
наплыва гостей, прибывающих на необычайно часто, один за другим,
следующих поездах. Не проходит и получаса, раздается во весь голос
иностранная речь, заставляя оборачиваться и приподниматься, силясь
разглядеть сквозь толпу чудаковатые наряды.