Не менее тридцати секунд ей
понадобилось, чтобы сообразить, где находится Вапинг-лэйн, 52, но,
догадавшись, она просияла и наконец повернула голову к окну.
— Черт тебя дери, Тони!
Они познакомились при весьма
печальных для обоих обстоятельствах, которые Кира (со свойственной
ей простотой) любила вспоминать, а он — нет. Это случилось примерно
год назад, на узкой улочке в районе доков, средь бела дня, — может
быть, обычно эта улочка и не была пустынной, однако отряд
чернорубашечников сделал ее таковой. Наверняка наглая девчонка сама
напросилась на грубость, плохо представляя, с кем имеет дело, но
когда Тони увидел ее в окружении молодчиков сэра Освальда, гонора у
нее уже поубавилось — да что говорить, испугалась она и
разревелась, хотя и утверждала потом, что вовсе не плакала, что
слезы у нее лились от удара в нос, а это не считается… Не то чтобы
Тони никогда не видел, как женщин бьют кулаками по лицу. Видел, и
не раз. И догадывался, что с ним будет за один только
неодобрительный взгляд в сторону молодчиков. Но его веселое «Эй,
ребята, вы позорите союз фашистов Великобритании» помогло девчонке
сбежать. Прогноз полностью оправдался, и когда девчонка вернулась с
друзьями-докерами, ей оставалось только вытирать Тони сопли и
ругаться, пока ее товарищи пинками гнали чернорубашечников по
улице.
— Ёксель-моксель, деушке уж низзя по
улице пройтиться, шоба всякие подонки не пристали… А вы, сэр, зря
сунулись, это ж суки те еще! О как наломали-то…
— О, мисс Дулитл, это только ради
вас… — пробормотал Тони, сплевывая кровь на мостовую. Ее
великолепный, ничем не замутненный кокни привел его в восторг:
несмотря на несомненное ирландское происхождение, она родилась и
выросла под звон колоколов Сент-Мэри-ле-Боу.
— Я не Дулитл. Вы меня попутали. Я
О’Нейл, Кира О’Нейл.
— Пусть будет мисс О’Нейл.
Он заночевал тогда у нее в бараке, с
ее родителями, братьями и сестрами, и мать Киры была к нему очень
добра — как его собственная мать когда-то. И глава семейства,
О’Нейл, чем-то напоминал отца Тони. Они называли его «сэр».
Кира копила деньги на моноциклет и
состояла членом коммунистической партии. Когда она в первый раз
начала агитировать Тони, он хохотал до слез. Риторика была ее
слабым местом, на его смех она разобиделась, и пришлось дать ей
несколько уроков английского языка — чтобы она вспомнила хотя бы,
как написанные буквы складывать в слова. Азбукой послужил известный
манифест, начинавшийся интригующей фразой о привидении. Нет, Кира
когда-то училась в школе, но это оставило в ее голове едва заметный
след.