Уже через четверть часа на втором
этаже в кабинете Шубарина горел свет, а в окне можно было различить
мужской силуэт. В камине довольно потрескивал огонь, наполняя
комнату приятным теплом и запахом смолы. Томас Генрихович
расположился в кресле с бокалом отменного скотча, который хозяину
дома в знак расположения прислал муж двоюродной сестры герцог
Аргайл.
Томас с любопытством рассматривал
картину в золоченой раме, лениво потягивая обжигающий горло напиток
и вытянув ноги к камину, который редко кто разжигал в Москве в
такое время года. С портрета хмуро взирала молодая дама. «Нос
слишком длинный, лицо чересчур узкое, цвет волос мышиный…» —
рассуждал про себя граф. Присмотревшись внимательнее, он обнаружил,
что фигура дамы явно интереснее лица. Особенно область декольте.
Граф Кошкин-Стрэтмор задержал свой взгляд на груди незнакомки чуть
дольше, чем позволял этикет. Хотя какой к чертям этикет?! Это всего
лишь портрет, и он в комнате один.
— Какого лешего Алекс повесил эту
девицу в откровенном платье в своём кабинете? — недоумевал
Кошкин-Стрэтмор, с раздражением отвернувшись от портрета незнакомки
и переводя взгляд на огонь в камине.
Приглушенный свет обозначил резкие,
даже грубоватые черты лица графа: крупный нос, твердый подбородок,
четко очерченные губы. Кошкина-Стрэтмора определенно можно было бы
назвать красавцем, если бы не жёсткий взгляд глубоко посаженных
глаз, смуглая кожа и волосы, стриженные не по моде. К сожалению, в
этом сезоне что в Англии, что в Российской империи в свете блистали
утонченные юноши со светлыми кудрями, хрупким телосложением и
узкими запястьями. Этим граф Кошкин-Стрэтмор похвастаться не мог.
Томасу Генриховичу с его русскими и шотландскими корнями явно не
тягаться с болезненного вида молодчиками. А регулярные занятия
боксом лишь усугубляли и без того атлетическое сложение графа.
Скорее, он был похож на шотландского воина, чем на изнеженного
аристократа.
По большому счету вопросы внешности и
моды нисколько не волновали Томаса Генриховича. Его могли
взволновать лишь чертежи нового проекта. После посещения Парижской
выставки вдохновленный граф Кошкин-Стрэтмор последние три недели
практически не выходил из московского особняка своего друга,
работая над расчетами новой машины. Ну и попутно скрывался от
матушки. А все почему? Потому что вдовствующая графиня Елизавета
Кошкина-Стрэтмор окончательно и бесповоротно решила, что сыну в его
тридцать два пора жениться. Сперва Томас сбежал из родового
поместья в Хрящевке, чтобы прекратить постоянные разговоры о браке
и детях, и вот теперь мать наведалась в московский особняк, что
делала крайне редко. Графу не оставалось ничего иного, как солгать
маман, что он задержится во Франции, а самому спрятаться в доме
Алексея. И теперь он как никогда был близок к созданию уникальной
машины времени. Если экспериментальные запуски окажутся успешными,
это будет открытие, которое человечество еще не знало!.. Это будет
триумф!.. Прорыв!..