– Конечно,
– печально кивнул аба Альтас.
Сэле
переглянулся с Ае, что-то без слов сказав ему, а затем склонился,
приникая лбом ко лбу Лийта. Ае встал рядом с абой Альтасом, и они
вместе преклонили головы, почтенно выражая сочувствие. Гиб Аянфаль
ощутил, что родичи и его призывают сделать то же самое, отдать дань
прощания нижним дарам. Но он прощался иначе: он думал о Лийте,
воссоздавая в памяти его живой облик. Сможет ли странник ещё
вернуться к полной жизни? Как найти его среди неустроенных диких
волн вне сотворённого Гаэ Онсаррой Поля Мечтаний? Гиб Аянфаль не
знал. Он смотрел, как Сэле лёгкими и даже нежными прикосновениями
пальцев смыкал полуоткрытые веки Лийта, стирая с его лица черты,
некогда бывшие красивыми. Серая пура ссыпалась из-под его рук на
полотно, оставляя погибшее тело совершенно безликим.
«Зачем?» –
мысленно спросил Гиб Аянфаль, чувствуя себя погружённым во
внутреннее поле абы Альтаса.
«Так
принято, Янфо», – прозвучал в сознании голос абы. Истинные причины
он предпочёл не открывать.
Закончив
стирать лик Лийта, Сэле приподнял края полотна и двумя движениями
накрыл ими нижние дары. Ае подошёл к нему, они вдвоём приподняли
тело странника в свёртке, держа за края, и понесли прочь от ямы на
центр площади, которую образовывали выступавшие из песка шпили
обителей. Аба и Гиб Аянфаль последовали за ними. Лийта вновь
опустили на песок, а консул, сняв с себя алую акапатою, передал её
Ае и велел отойти дальше.
Сэле встал
перед свёртком, широко расставляя крепкие ноги, и погасил глаза. По
его плечам, спине и груди быстро поползли во все стороны алые
сосудики, а затем вверх взвился столп алого пламени. Распускаясь,
подобно исполинскому цветку, пламя раскинулось над головами асайев,
перекрывая небо и разгоняя застоявшиеся дикие волны. Гиб Аянфаль
невольно пришёл в трепет от такого зрелища и только крепче сжал в
кулаке пылинки Лийта, так и оставшиеся у него на
пальцах.
Объятый
пламенем, Сэле поднял Лийта, направляя его вверх, туда, где пламя в
неукротимом движении размётывалось на сотни языков. Свёрток с телом
оторвался от его рук, поднялся в потоке восходящих волн, вспыхивая
оранжево-белым сиянием посреди алого соцветия, и бесследно сгорел
за несколько мгновений.
После этого
пламя начало стремительно уменьшаться. Красиво завернувшись тысячей
лепестков, оно сжалось вокруг фигуры Сэле и исчезло вместе с тем,
как под его белоснежной кожей скрылись последние алые пылинки.
Только волны продолжали трепетать, встревоженные огненным
погребением.