***
Пробудился
он от неприятного видения, принесённого волнами. Гиб Аянфаль видел
Ае. Старший родич неподвижно лежал у его ног. Он спал, но сколько
бы Гиб Аянфаль ни пытался его разбудить, ничего не выходило, а
после любого прикосновения к родичу на руках оставался белый песок
пуры. Отчаявшись, Гиб Аянфаль потряс Ае, взяв за скулы, и прямо на
его глазах светлый лик рассыпался в прах. Гиб Аянфаль содрогнулся
от ужаса и проснулся.
Была ещё
глубокая ночь. Стены замка промеж колонн слегка серебрились,
нарушая темноту очень слабым светом, а в проёмах меж стеблей под
самым куполом виднелось тёмное небо, усеянное бриллиантами звёзд.
Гиб Аянфаль приподнялся со ступени и огляделся – вокруг никого. На
подиуме поблёскивала чаша, а на ступенях лежали свёртки материи для
одежды.
Гиб
Аянфаль скинул с себя полотно и внимательно оглядел, поняв, что
выбрал себе далеко не лучший вариант. Бесцветная пыль, которая
пропитывает всю одежду асайев и позволяет свободно менять её форму,
уже начала разрушаться, так что из этого куска ткани было
невозможно сформировать что-то пригодное для ношения. Гиб Аянфаль
отбросил его и, покопавшись среди всего принесённого пустынным
патрицием, отыскал вполне сносные вещи, которые ему удалось
преобразовать в свой обычный строительный наряд – песочного цвета
комбинезон с широким поясом и треугольным передником.
Одевшись,
Гиб Аянфаль почувствовал себя гораздо уверенней и подивился тому,
что так сильно оробел перед пустынным патрицием накануне. Аккуратно
сложив оставшуюся одежду на ступени, он подошёл к чаше. Она была
наполнена золотистой пасокой, которая на этот раз оказалась чуть
более жидкой. Взяв пиалу, Гиб Аянфаль утолил едва зародившийся
голод, на этот
раз зная, что хозяин не будет
против. После этого он прислушался к волнам и чувству
времени.
До
рассвета было ещё далеко, но Гиб Аянфалю совсем не хотелось тратить
это время на сон. Конечно, если в этом замке сейчас есть ещё асайи,
то они наверняка спят. Но Гиб Аянфаль как и прежде не чувствовал в
волнах ничьего присутствия. Как бы ни было досадно, а в замке он
совершенно один. Эта мысль заставила его содрогнуться, но он решил
прежде времени не отчаиваться и всё же осмотреть жилые
комнаты.
Гиб
Аянфаль пошёл к коридорам. Один из них вёл из залы наверх, а другой
в сторону, и именно там, как подсказывало чувство пространства,
располагалась жилая часть обители. Пройдя внутрь, он попал в
длинную галерею с многочисленными входами в комнаты. Вот только вся
обстановка произвела на него тягостное впечатление. Всё было
погружено в темноту, так что молодому асайю пришлось погасить
глаза, чтобы осматриваться, видя в более тонких слоях волн.
Маленькие, сжавшиеся будто от страха комнаты пустовали, судя по
всему, уже очень давно – когда Гиб Аянфаль заходил внутрь, стебли
их стен никак не реагировали на него, поскольку серая пыль в них
крепко застыла. Кроме лож для сна, он обнаруживал оставленные
кем-то нехитрые вещи вроде запасной одежды или пиал для пасоки, но
все это было окутано незримым духом опустошённости, а кое-где
обстановку подёргивал даже тонкий слой мелкого, липнущего к рукам
песка, в который постепенно крошились неподвижные стеновые стебли.
Только в последних комнатах Гиб Аянфаль нашёл кое-что более
интересное – старые проектные карты с информацией. Некоторые из них
угасли, потеряв сведения, но другие оказались пригодны для
использования. Считав их, Гиб Аянфаль с удивлением обнаружил
проекты асайских обителей, правда, такие же древние как сами карты.
На твердынях Онсарры уже циклов десять никто так не строил. Тем не
менее Гиб Аянфаля всё это очень заинтересовало, и он сделал вывод,
что, судя по обилию карт, в этих покоях когда-то могли жить
асайи-архитекторы. Вполне возможно, что такие же степенные и гордые
как аба Альтас. Вот только где они теперь? От малейшей мысли об
этой неизвестности Гиб Аянфаля охватывало уныние. Он аккуратно
сложил карты и покинул комнаты, замечая через узкие просветы в
стенах галереи, что небо светлеет.