Так
проходило моё детство. А затем мне исполнилось сорок оборотов и я,
пройдя испытание готовности, получил свои первые одежды, вступая в
юность. Это был лёгкий ярко-зелёный плащ с широким капюшоном и
жёлтое платье с треугольным воротом. Мать посоветовала мне выбрать
эти цвета, так как она сама прежде носила такие же одежды по
примеру амы Янавы.
Ещё через
оборот в юность вступил и мой друг Саргон. Я, искренне радуясь,
наблюдал за его испытанием готовности, которое он блестяще прошёл
перед членами своей семьи. А на следующий день он сам пришёл ко мне
уже в полном облачении. Я взглянул на него и был немало удивлён: на
нём был белый плащ из тяжёлой материи, белое платье с окаймлённым
голубой лентой передником, на котором красовался знак клана в виде
стилизованного распускающегося цветка, на лбу его поблёскивала пока
ещё пустая золотая кибаха, длинные волосы были полностью убраны под
капюшон, а тело, руки и ноги оплетали многочисленные белые ленты.
Такой наряд пришёлся бы под стать магистру, а не начинающему
технику волн, каким он оставался, несмотря на блестяще пройдённое
испытание.
Однако
Саргон чувствовал себя в таком наряде более чем прекрасно. Он
сказал, что зашёл проститься, и пояснил: «Моя мать, Хатун дочь
Глубин, желает, чтобы я прошёл одно испытание, что возвысит меня в
клане согласно с её волей. Если я выдержу, то в тот же миг стану
мастером, достойным таких одежд и положения, ежели нет, то мои семь
даров жизни вновь будут в её руках».
Его слова
изумили меня, и я ответил: «Но друг! К чему такой жестокий выбор?
Ведь нам обоим предстоит долгое учение. Оно привело бы тебя к
вершинам без такого ужасного выбора!»
«Я дал
согласие, Маттэ. А ты знаешь, что не в правилах моего клана
отступать от сказанного. Я уверен в себе, а с тобой мы ещё свидимся
в волнах, как истинные техники».
Я смотрел
на него, и моя интуиция безошибочно подсказывала, что я вижу его в
пурном теле в последний раз. Я не желал верить этим чувствам и
старался подавить их в себе. Но когда мы соприкоснулись лбами в
знак прощания, из моего правого глаза всё же сбежала непокорная
пылевая слезинка. Саргон не мог не заметить её, однако он ничего не
сказал и вышел. Я некоторое время оставался один, но потом со всех
ног бросился за ним следом. У самых врат, ведущих в нижние обители
Белого Оплота, я нагнал их – Хатун Глубинная вела своё любимое дитя
за руку навстречу огромному миру. Перед вратами они остановились на
несколько мгновений, ожидая, пока расступятся мощные стебли пылевой
стены, раскрывая проход. Саргон, обернувшись, увидел меня и
улыбнулся. Так я получил в дар последнюю детскую улыбку асайя,
которому в будущем предстояло пройти тяжелейшее испытание заточения
в недрах в течение долгих звёздных циклов, чтобы ныне возглавить
один из сильнейших кланов техников волн. В те мгновения я ещё не
знал ничего этого и успокаивал себя надеждой, что мой дорогой друг
ещё вернётся.