Жило здесь, ну максимум, человек семьдесят-восемьдесят. Вот
такие грозные и злые оцколи.
Уже почти стемнело, когда войско вернулось. С победой. Беглецов
задержала как раз та горная речка, через которую нужно было
переправиться. С детьми, стариками, с тюками быстро это не сделать.
А «имперские легионы» уже дышали в спину. Хвост рассказал, что
местные мужички встали жидкой стенкой, чтобы прикрыть свои семьи.
Поначалу, в узком месте им это даже удалось, пару наших воинов
поранили. Но потом до врага добежал Глыба. Сходу раскроил несколько
черепов, и оборона рухнула. Мои храбрые воины принялись хватать
тех, кто не успел бежать и мог самостоятельно двигаться. И всё же,
большей части оцколи удалось уйти.
Наверх как раз загоняли связанных пленников – пять или шесть
мужчин и вдвое большее количество женщин и подростков. Детвору и
стариков здесь добычей не считали. Отобранные тюки с добычей воины
свалили в кучу и увлеченно потрошили.
«Простой бандитский налет, – вздохнул я обреченно. – Моя
императорская морда освящала своим присутствием банальный гоп-стоп…
До чего же противно!».
То, что эти горские дикари недавно напали на мою деревню,
утешало мало. Да и они ли это были? Кажется, мое «славное воинство»
просто напало на ближайшую деревню, не утруждая себя поиском
виноватых и невинных.
– Черный Хвост! – окрикнул я телохранителя. – Найди и очисть для
меня какую-нибудь хижину. Отдыхать хочу…
Вскоре мы уже разместились в самом простом шалашике, что удалось
найти. Хвост обустраивал мою постель и с трудом заставлял себя
молчать. Он был в восторге от происходящего, так хотелось
поделиться своими ратными успехами! Но я старательно не давал ему
повода.
– Как жаль, что большинство горцев сбежали! – все-таки не
выдержал воин. – Была бы славная добыча! А теперь ищи их по
лесам…
– Вряд ли, они прячутся в чаще, – думая о своем, поддержал я
разговор. – Наверное, пошли в другое селение. Думаю, местные
следопыты смогут найти этот путь, ведь шла большая толпа… Да и
пленники, наверное, знают дорогу.
Хвост смотрел на меня, вытаращив глаза. Он выпустил одеяло и
ринулся к выходу.
– Я ненадолго, владыка!
Через несколько минут в лагере раздались душераздирающие крики
пленников. Которых пытали.
«Да твою же мать!» – запоздало понял я свою оплошность и
завалился на циновку, стремясь забыться сном.