— Эй ты, — я хотел повежливее обратиться к «генералу» с
вопросом, но не смог подобрать нужных слов, — где мы?
— В главном зале Последнего Убежища, — ответил толстяк, подводя
меня к помосту в центре зала. Там стоял отдельный стол, накрытый, в
отличие от остальных в зале, относительно белым куском ткани.
Вместо лавок рядом со столом были расставлены прочные на вид
деревянные стулья с высокими спинками.
— Прошу, великий, присаживайтесь. Угощайтесь.
— У меня вопросы, отвечай!
Опять рык вместо нормального голоса, я же хотел по-человечески
попросить, да что это такое! Толстяк отшатнулся и быстро
заговорил:
— Я всего лишь говорящий-с-предками, я поставлен вести народ,
ответы великому предку может дать только сам Начго. Сразу после
свадьбы устроим ритуал пробуждения, клянусь духом потомков, сразу
же! А пока что — наслаждайтесь праздником! Жанна! Обслужи великого
предка!
Толстяк зыркнул на конвоиров и, поклонившись в пояс, ушёл в
сторону дальнего входа. Пока я усаживался за стол, ко мне подбежала
низенькая девушка в тёмно-синем платье с белыми узорами. Я с
опасением на неё покосился, но никаких признаков того ужаса,
который встретил в коридоре, не увидел. Девушка как девушка. Чуть
полноватая, но вполне симпатичная.
Она положила передо мной большую толстую лепёшку, к моему
удивлению ничем не пахнущую. Поставила рядом высокий жестяной
кубок, наполнила его тёмно-красной жидкостью из бутыли. Девушка
ушла, а я потянулся за ножом, лежащим вместе с блестящей
металлической ложкой на столе рядом со мной. Краем глаза я наблюдал
за реакцией конвоиров, безмолвно стоящих чуть поодаль за моей
спиной. Пусть эти двое спрятали сабли в ножны, по их напряжённым
позам я понял, что ребята готовы выхватить их в любой момент.
Однако на нож в моих руках они отреагировали спокойно. Хотя сам
ножик был вполне себе серьёзным — широкое, пусть и короткое лезвие,
заточенное с двух сторон, обмотанная кожей удобная рукоять, и даже
небольшая гарда. Совсем не похожий на тот, которым меня пырнули в
прошлой жизни.
В памяти всплыла драка и нож, торчащий из моего живота. Помотав
головой, чтобы избавиться от воспоминаний, я схватил кубок (он
оказался неожиданно тяжёлым, свинцовый, что ли?), и отхлебнул.
Ну и кислятина!
Я отрезал ножом от порядком зачерствевшей лепёшки полоску и
затолкнул в рот. На вкус как бумага, как местные такое едят? Позади
раздались смешки. Я обернулся, чтобы увидеть как мои охранники изо
всех сил пытаются вернуть серьёзное выражение лиц. Кажется, я
что-то сделал не так.