Вместо того, чтобы ломать руки,
плакать и приставать к господам стражникам с вопросами «а что с
нами будет», да «куда мы, бедные, попали», обе путешественницы
занялись собственными делами. Муниса поделила на двоих остаток
пирога с мясом, и мы отужинали. После еды добрую женщину сморило,
она прислонилась к стене и задремала, уронив голову на грудь.
Видимо, настолько устала от неизвестности, что спит в неудобной
позе, а я, давно напуганная здешним средневековьем, разминаю
пальцами ещё четыре металлических стержня, пытаясь придать им форму
кастета. Никому из присутствующих моих рук не видно, поскольку сижу
я на полу, слева от Мунисы, да ещё и в тени её крупной фигуры. И
кастет, кстати, готов, плоский, увесистый, с тремя шипами по
рабочей поверхности. Может, лучше сделать утолщения вместо колющих
шипов? Всё же это кастет, а не кинжал. Хе,
получилось!
Дверь караулки гулко хлопнула,
это главный босс караульной пожаловал. Здоровенный дядя,
запакованный от шеи до самых сапог в лаковую кожу. Если это
доспехи, то очень необычные. Из-за его спины выдвигается клон
госпожи кухарки досточтимого Йарина. У этой встречающей старухи
такая же гнусная рожа, да ещё и украшенная родимым
пятном.
Она окидывает меня бесцеремонным
взглядом с ног до головы, я же взираю на её сморщенное, брезгливое
лицо с холодным интересом, вот фиг вы меня нагнуть сумеете, господа
и дамы. Достаточно с меня благословенной кухни господина
Йарина.
— Берите ваши вещи и следуйте за
мной, — свысока роняет старая карга и резво удаляется в темноту
коридора.
Я останавливаю Мунису, торопливо
подскочившую к своим узлам.
— Не торопись. Я не собираюсь
таскать немаленький груз на своём горбу, да ещё и по неведомому
поместью. Сядь и жди.
Она растерянно опускается на
сундук и бормочет:
— Надеюсь, ты знаешь, что
делаешь, дитя.
Через пару минут в дверном
проёме возникает разъярённая старуха и орёт на Мунису прямо с
порога:
— Я велела вам идти за мной! Ты
глухая или давно плетей не отведывала?
Ах ты, тварь! Поднимаю правую
руку кулаком вперёд, с неё срывается антрацитовая стрелка и
застывает перед носом задохнувшейся мегеры.
— Ещё одно слово, оскорбляющее
мою спутницу и тебе придётся отращивать новый глаз! Уяснила,
госпожа грубиянка?
Ишь ты, сразу заткнулась.
Побледнела, отступила на шаг и едва не грохнулась, запнувшись о
порог. Однако тут же непримиримо смерила меня многообещающим
взглядом и резко вышла вон. Ну что же, подождём кого-нибудь
поумнее. Не все же в этом месте придурки? Вот господин старший
стражник выглядит сущим интеллектуалом по сравнению с этой
хамоватой старухой. О, да он ещё и подмигивает, как заговорщик!
Могу представить, как ему надоела эта противная тётка в синем
платье и белоснежном переднике.