А ведь я был на четверть эглином, и
во мне, выходит, текла кровь тамошних королей.
— А ты, Петтер, принял новую веру? —
спросил я, разглядывая приближающийся берег.
Свергланд немного меня разочаровал.
Сплошные серые скалы, мало растительности, каменистые холмы. Берег
с очень светлым песком усеян здоровенными валунами. Скучно, блёкло.
Словно у Всеотца закончились краски, когда он добрался до создания
этого места.
— Нет и никогда в душе не отрекусь
от Всеотца, Ава и Химмеля, — ответил купец. — Но на словах —
принял, да. Купил у эглинских торговцев амулеты со спиралью, раздал
команде. Как приходим в Виттсанд — надеваем, потому как с нас тогда
дерут за постой меньше. Конун... Король распорядился, что с
многобожцев теперь плата выше за всё. Заставляет таким образом всех
в бочках купаться.
— А люди? — возмутился я. — Неужели
ярлы с этим согласились? Неужели приняли это решение на
вейтинге?
Петтер мрачно уставился на носовую
фигуру своего корабля.
— Не было вейтинга. И ярлов многих
больше нет. Свергланд стал другим. Хоть в Нейдланд перебирайся.
— А простой люд?
— Так им что при конунге, что при
короле всё одно живётся. Монахам кланяются, а ночами к ведьмам в
лес бегают. Ворожат да травы собирают. Всегда ходили и ходить
будут.
Теперь я отчётливо видел Виттсанд.
«Белый песок» — так называлось это место. Песок на берегу, правда,
оказался не особо и белым. Здесь было много мусора, грязи, веток и
сухого тростника. Порт казался огромным — я насчитал с десяток
выходивших в залив пристаней, а за ними возвышался город, во многом
напоминавший Маннстунн, но всё же отличавшийся от владений
Гутфрита.
Дома здесь строили из камня, и лишь
на окраинах я видел деревянные лачуги. Это показалось мне странным:
камень холодный, плохо прогревается и хуже держит тепло. Но,
вероятно, у всего этого была причина.
Парус сняли, люди пересели на вёсла.
Едва кнорр направился к пристани, Петтер раздал всем амулеты в виде
спирали.
— Надеваем, не заправляем под
рубахи, — распорядился он и продел голову через шнурок. — Славим
мёртвого бога и не поминаем Всеотца лишний раз.
Когда все попрятали амулеты в виде
копий Вода и притворились последователями единого бога, Петтер
указал в мою сторону.
— Снимите с гостя путы.
Даги подскочил ко мне, виновато
улыбнулся и разрезал верёвки на моих руках и ногах. Я застонал,
растирая онемевшие пальцы. Кровь прилила к конечностям, и в них
словно вонзилась тысяча иголок.