При этих словах капитан скептически покачал головой.
Знакомство с огневой мощью «кальмара» не принесло ему ничего, кроме
разочарования – три гладкоствольных «ружья» немыслимого второго
калибра, выбрасывающего по цели пучки оперённых стальных стрелок.
Хрупким «вивернам» и «стрекозам» и того, конечно, довольно – но
разве можно сравнить их с разрушительной мощью авиационных
пулемётов? После каждого залпа пилоту приходится дёргать тугой
рычаг, перезаряжающий все три ствола разом. На каждый полагалось
полторы дюжины зарядов, уложенных в обоймы, и когда они опустеют -
«кальмар» становился почти беззащитным.
«Почти», да не совсем – поправил себя фон Зеггерс.
Кроме «трёхстволки», флаппер обладал ещё одним, весьма
специфическим оружием: на носу, между парой куцых крылышек, торчало
вперёд зловещее зазубренное лезвие шириной в два фута. Для
облегчения конструкции «штык» имел сквозные прорези; по словам
Алекса, его удар в состоянии рассечь "виверну" пополам. Пилот
«кальмара» при этом почти не рисковал - носовая часть машины на
такой случай несла лёгкую броню.
Он подошёл к «штыку» и провёл пальцем по остро
отточенной кромке. Эдакая летучая открывашка - при случае и
алюминиевые шпангоуты цеппелина распорет, как консервную
банку.
- Наши пилоты, случалось, таранили на «кальмарах»
инрийские «облачники» - Алекс словно угадал мысли спутника. -
Прошивали их насквозь и вырывались с противоположной стороны.
Наставлениями по воздушному бою такой приём не рекомендуется -
разве что, в самом крайнем случае, и только вблизи кормовой
оконечности. Там корпус поуже, чем в районе миделя, и меньше
вероятность налететь на что-нибудь твёрдое. Инри часто располагают
служебные помещения не в гондолах, как мы, а внутри, между
гроздьями мета-газовых мешков. Напорешься, к примеру, на баки с
огнестуднем – и всё, Митькой звали!
Разговаривали они
по-немецки, но эту последнюю фразу Алекс произнёс на родном языке.
Фон Зеггерс, которому случалось ещё до войны иметь дело с русскими
инженерами и мастеровыми, его понял. Парень вообще ему нравился.
Во-первых, офицер, воздухоплаватель, а во вторых – неплохо показал
себя во время выпавших на их долю приключений. Впрочем, ему грех
было жаловаться. Путешествие, пусть и невольное, на Летучем
островке, схватки с инри, долгий путь домой на самодельном
дирижабле – всё это, несомненно, лучше ледяной купели Северного
моря, куда чуть не унёс его вместе со всем экипажем подбитый