Снова. Но я — не слуга, желающий обсудить с ним блюда на
ужин! Я хотел говорить о походе на Лебайю, о мести за его
сына!
Ярость снова взяла над ним верх,
и царевич со всей силы ударил кулаком в стену —
на росписи образовалась едва заметная сеточка трещин. Царица
даже не вздрогнула и по-прежнему невозмутимо сказала:
— Не беспокойся
о сестре. Трон Эмхет наследуется мужчинами.
— История знает и другие
случаи.
— Только когда в прямой
ветви рода не было достойных претендентов.
— Я могу перечислить тебе
нескольких Императриц. Но я не готов быть
военачальником при сладенькой сестрёнке, вовремя нашедшей для
папочки слова утешения!
— А при своём дипломатичном
брате был готов? — усмехнулась царица.
Ренэф глухо прорычал ругательство,
исподлобья глядя на мать. Амахисат скрестила руки
на груди, встречая его гнев с холодной
бесстрастностью.
— Ты учила меня во всём быть лучше,
чем он, — сквозь зубы сказал царевич. — Всю свою жизнь я
только и делал, что соревновался с ним. Я лучше владею
мечом, лучше направляю колесницу, лучше охочусь. Поглоти меня
Первородное Пламя! Я даже стихи древних авторов цитирую лучше, чем
он, даром что ненавижу эти бесполезные мудрствования! Но
отцу безразличен мой успех. И даже сейчас, из своей безымянной
могилы, Хэфер как будто смеётся надо мной! Владыка, —
Ренэф произнёс этот титул ядовито, не в силах сдержать
обиду, — так и не сделал официального изъявления
своей воли, не провозгласил меня наследником трона! Зато
сестрицу окружил всяческими милостями. Вот уж кто хорошо
устроился!
— Ты — наследник, —
всё так же спокойно возразила Амахисат, —
но официального назначения придётся подождать.
— Почему я всегда должен
ждать?! И ладно ещё ждать назначения! Отец даже траура не
объявил. Он всё ещё на что-то надеется, хотя всем понятно, что
Хэфер не вернётся... Но ведь он даже не отдаёт приказ покарать
виновных! Я готов выступить на Лебайю хоть сегодня, но нет же!
Император велит ждать. Более того, он отсылает меня
прочь, точно какого-то слугу, тогда как я хочу обсудить
с ним боевой план!
— Тебе нужно научиться проявлять
терпение, мой светоч, — ласково произнесла Амахисат.
— Грядёт твой триумф.
— Терпение, терпение...
Ты с детства только и делала, что твердила мне
о терпении, пока все вокруг восхищались сыном
простолюдинки!