Стоя в стороне, жрец наблюдал
за тем, как воины осматривали захоронение. Их командир,
молодой поджарый мужчина с измученными зелёными глазами
и наполовину обрубленным хвостом, бродил вокруг точно призрак.
Взгляд его был пустым, обращённым к чему-то внутри. Перкау,
как и всякий бальзамировщик, глубоко познавший тайны тела,
видел, что прежде этот рэмеи был сильным, крепким воином,
но недуг словно высушил его мышцы, и прежняя красота
помутнела. Жрецу было жаль воина, вот только Ануи почему-то
не желал его присутствия на Своей земле. «И зачем
Императору понадобилось посылать сюда того, кто только-только начал
оправляться от ран?» — подумал Перкау, продолжая
наблюдать.
Командир отряда вдруг резко сел прямо
в песок и обхватил голову руками, покачиваясь
из стороны в сторону. Кто-то из воинов поспешил
на помощь.
— Что с ним? — спросил
жрец у ближайшего солдата.
— А, ты ведь
не знаешь, мудрый... — протянул воин, бросая полный
уважения взгляд на командира. — Павах из рода Мерха
был пленён здесь во время нападения. Он один остался
в живых, — солдат понизил голос. — Эльфийские пытки
пошатнули его разум.
— Один... — повторил жрец,
хмурясь.
И вдруг он понял.
Хэфер сказал, что Сенахт,
единственный, кто оставался ему по-настоящему верен, пал рядом
с ним. Полуобглоданный труп мужчины-рэмеи, который жрецы нашли
рядом с наследником, принадлежал верному. Тело его Перкау
бальзамировал сам, а теперь командир отряда недвусмысленно дал
понять, что эти останки должны быть осквернены.
Что стало с двумя другими
телохранителями, Хэфер не знал — кроме того, что они
предали его, напали на своего господина вместе
с появившимися из засады наёмниками. Если нежеланный
гость храма был единственным выжившим рэмеи — стало быть, это
один из стражей царевича. Перкау почувствовал, как голова
пошла кругом, точно он слишком много времени провёл под
палящим солнцем.
Предатель пришёл как глашатай воли
Императора. И то, что он, Перкау, разглядел
и озвучил молодому командиру отряда — о чужой
смерти, сидевшей на его плече, и о недуге, пившем
силу его тела — было Проклятием Ваэссира. Вот о чём,
должно быть, приходил сообщить песчаный ша. Но почему
солдат говорил о пленении и пытках? Ведь
не сам же Павах отсёк себе часть хвоста и сломал
рог...
Солдат говорил что-то ещё, кажется, о
чём-то спрашивал, но жрец его не слышал. Он должен был как можно
скорее вернуться в храм — под любым благовидным предлогом — и
предупредить наследника.