Но больше всего поразили Гензеля
придворные гетеры, которых они случайно обнаружили в одном из
роскошно отделанных альковов. Сперва Гензель принял их за
придворных дам, но даже без подсказки Гретель быстро понял разницу.
Тела их были не просто стройны, они были гипертрофированы — словно
их породила не природа, а мужская фантазия самого раскованного
свойства. Огромные груди казались налившимися до предела ягодами,
такими тугими, что могут лопнуть, если коснуться их пальцем. Талии
были невозможно стройны, настолько, что каждую можно было обхватить
ладонями. В таком объеме не могут умещаться человеческие органы, но
девицы выглядели вполне живыми, даже жизнерадостными. Они хихикали,
провожая Гензеля кокетливыми взглядами и прикрываясь веерами. Лица
их тоже были прекрасны — огромные глаза, чувственные, тоже
непомерно большие, губы, пышные прически. Кроме того, он готов был
поклясться, что поры дворцовых красавиц вместо сернокислых
соединений, калия и продуктов белкового обмена источают чистейшие
благовонные масла.
Но Гензель ощутил под сердцем
мимолетный холодок, едва представив себе свидание с такими
красотками. Они тоже были лишь внутренней обстановкой дворца,
искусственно порожденными генетическими куклами, в которых
человеческого не больше, чем в гипертрофированных
младенцах-херувимах.
— О Человечество… — вздохнул Гензель,
надеясь, что их конвоиры не слишком разбирают обычную речь. — Этот
дворец все больше напоминает мне какой-то генетический паноптикум.
Даже на прошлой ярмарке я не видел такого сборища чудовищ!
— Аристократический шик, —
невозмутимо отозвалась Гретель, на которую, кажется, не произвел
особого впечатления ни королевский дворец, ни его причудливые
обитатели. — Ничего удивительного. У тебя, как и у всякого
квартерона, просто отсутствуют гены хорошего вкуса.
Гензель нахмурился. Иногда колкие
замечания Гретель могли выглядеть удивительно по-человечески.
— Они… слишком извращены геномагией,
— пробормотал он, машинально понижая голос, так чтобы не услышали
вооруженные херувимы, молча шагающие за ними. — Мне казалось,
человек, свободный от генетической порчи, не станет окружать себя
подобными… существами.
— Почему?
И вновь бесхитростный вопрос
геноведьмы выбил его из колеи. Гретель превосходно владела подобным
умением — смущать самыми простыми вопросами.