— Ты уже наговорила на дюжину
костров, — сухо сказал Гензель, не глядя на нее. — Хватит.
Гретель улыбнулась. Ее улыбка
показалась крохотной бледной бабочкой, невесомо порхающей в душной
атмосфере дворца.
— А знаешь ли ты, братец, отчего
самые шикарные картины помещаются в нарочито скромных рамах?..
— Нет. Но обязательно это выясню, как
только заведу хотя бы одну. Ну или наконец обзаведусь стеной, на
которую ее можно будет повесить.
— Контраст. Он рождает иллюзию
преувеличения. Окружив себя уродами, куда проще выглядеть
красавцем.
— Ты имеешь в виду…
— Это понятно даже ребенку. Куда
проще выглядеть человеком, когда тебя окружают нечеловеческие
существа.
Некоторое время они молчали. Вопрос,
который шмелем вился на языке у Гензеля, был слишком опасен, чтоб
задавать его вслух. Кто знает, вдруг лоснящиеся мышцами херувимы
способны понимать человеческий язык?.. Несколько минут Гензель
сдерживался, делая вид, что разглядывает дворцовые витражи, но в
конце концов все же не выдержал.
— Ты ведь не веришь в божественную
природу его величества, да?
Гретель задумчиво потеребила белую
прядь. Знакомый жест. Один из немногих, которые она сохранила с
детской поры и, может, из-за этого все еще выглядящий
естественным.
— Из геноведьм никогда не получаются
хорошие монахини, — задумчиво ответила она, помолчав какое-то
время. — Я посвятила свою жизнь геномагии, а не слепому восхвалению
человеческого генокода. Изучению закономерностей и правил, а не
пению псалмов о грядущем очищении.
— Значит, не веришь? — требовательно
спросил Гензель, не глядя на сестру.
— Я занимаюсь геномагией полтора
десятка лет, братец. И за все это время не видела существа, которое
могла бы назвать человеком в полном биологическом и генетическом
аспекте этого слова. Так что же ты хочешь от меня услышать?
Гензель и сам не знал что.
— Но ведь чистый человеческий код
существовал? Этого ты никак отрицать не можешь?
— Несомненно существовал, братец.
Возможно, еще при жизни нашего прадеда.
— Но раз он существовал, и ты это
признаешь, почему ты так скептически относишься к Церкви
Человечества и венценосным особам? Почему не признаешь, что его
могли сохранить до наших дней? Хранятся ведь изумруды в царских
сокровищницах, так почему не мог сохраниться и тщательно
сберегаемый генокод? А ведь его охраняют куда лучше, чем любые
изумруды! Придворные специалисты составляют генетические карты на
каждую особу королевского рода и тщательно следят, чтобы ни единая
хромосома в ее наборе не оказалась бракованной. Как там это
называется на твоем мерзком ведьмачьем языке?