— Он — человек, — даже произнося эту
очевидную вещь, Гензель с опаской покосился на дворцовые своды. —
Хранитель благословенного и неизменного человеческого генокода.
Может, прозвучало излишне
благоговейно, но тут уж Гензель ничего не мог с собой поделать. При
одной мысли о том, что он сейчас дышит тем же воздухом, что дышит
его величество, по телу пробегала дрожь. Ну а то, что им придется
увидеть его величество вживую, заставляло его спотыкаться, точно
шел он не по толстым коврам, а по скрипучим ступеням ведущей на
эшафот лестницы.
— Церковные догматы, — с безразличным
лицом сказала Гретель. — Помнится, они утверждают, что все особы
королевской крови чисты, как наши стародавние предки. Полностью
идентичные человеческому образцу хромосомы. Ни единого искажения на
протяжении многих веков. Ноль целых ноль десятых генетических
дефектов. Священный сосуд человеческой сущности — кажется,
так?..
Несмотря на отсутствие всякой
интонации в ее словах, прозвучало это насмешливо. Как и многое из
того, что произносила Гретель. Гензель был убежден, что это всего
лишь иллюзия — Гретель была бесстрастна, как лабораторный прибор, и
ее внешний вид являлся полным отображением внутреннего. И уж тем
более она была практически незнакома с традициями человеческого
юмора.
— Ты не веришь? — напряженно спросил
Гензель, ощущая, как в груди от этого святотатства нарастает
пульсирующий болезненный жар. — Сомневаешься в божественной
человеческой природе его величества?
Возможно, подумалось ему, Гретель
даже не поняла, что сказала. С геноведьмами такое часто случается.
Человеческое общество для них — чужеродная среда, полнящаяся в
высшей степени нелепыми, непонятными и примитивными существами. И
геноведьмы редко тратят силы на то, чтобы научиться вести себя
сообразно социальным правилам. Они попросту не видят в этом
никакого смысла, как он сам не видел бы смысла в хаотичных
движениях муравьев.
— Я привыкла доверять только тому, в
чем можно убедиться. Один из основных принципов геномагии. И в
случае с его величеством он явно не поможет. Генетические карты
всех монархов засекречены, и доступ к ним имеют разве что
придворные геномаги. А если я приближусь к венценосной особе с
набором для взятия генетической пробы, меня ждет дыба, разве не
так? Согласись, в такой ситуации не так-то просто сделать верное
заключение о чистоте монаршей крови.