Губы Гретель тронула едва заметная
улыбка.
— Селекция, братец. Это называется
селекцией. Не спорю, в ситуации, когда каждый из нас — своего рода
склад генетической скверны и рассадник всевозможного вредоносного
материала, — селекция могла бы спасти чистый человеческий генокод и
сохранить его… на какое-то время. Но дело в том, что спасительный
ход обернулся ловушкой.
Гензель насторожился.
— О чем это ты?
— На протяжении поколений особы
королевской крови именно этим и занимались. Контролируемым
спариванием с целью сберечь свой нетронутый генокод и передать его
по наследству. Они поняли, что залог стабильного генофонда —
образование потомства с себе подобными. Может, они были хорошими
королями, но, к сожалению, весьма неважными генетиками. Это их и
погубило. Это — и еще примитивная бесконтрольная селекция в
замкнутой биологической группе. Законов геномагии нельзя обмануть,
братец. А короли в этом отношении мало чем отличаются от породистых
лошадей.
— Ты имеешь в виду…
— Имбридинг, — спокойно пояснила
Гретель, без всякого выражения разглядывая украшенные самоцветами
колонны. — Кровосмешение. В попытке соблюсти стопроцентную чистоту
крови монархи стали жениться на носителях родственного и, значит,
столь же чистого человеческого материала. Породив тем самым
множество самых разных генетических дефектов в крови своих
потомков. Иногда эти дефекты дремлют пару поколений, иногда
обнаруживают себя сразу же, но факт остается в том, что королевская
кровь давно отравлена. Кроме того, многим монархам свойственны
человеческие слабости. Попытки улучшить свой организм с помощью
геномагии, случайные генетические инфекции, дефектные генозелья, а
то и яд...
Гензель с ужасом представил, что
станется, если хотя бы пару слов из речи Гретель, высказанной
равнодушным, как всегда, тоном, услышит священник. Тем более,
говорят, во дворце их водится немало — ее величество, супруга ныне
царствующего короля, известна как набожная прихожанка Церкви
Человечества Всеблагого и Изначального. Тут, пожалуй, еще
порадуешься, если дело ограничится одним лишь костром, без
инструментов из арсенала братьев-монахов…
— Замолчи! — приказал он Гретель
шепотом. — Ты не понимаешь, что говоришь!
Скупой жест Гретель был равнозначен
пожатию плечами.
— Ты вправе верить во все, что
пожелаешь, братец. Это я не могу позволить себе веру. Однако какое
тебе дело до того, сколько процентов порченой крови в королевских
жилах?