Но он выдержал. Отошел от трона,
стараясь смотреть лишь на кончики королевских туфель, стоящих на
нижней ступени трона. Поцелуй Гретель был на удивление долгим и
почтительным. За то время, что ей потребовалось, чтобы поцеловать
протянутую монаршую длань и вернуться на положенное место, Гензель
успел немного прийти в себя. И даже украдкой взглянуть на его
величество.
Король был… Наверно, даже будь
Гензель придворным поэтом и работай всю жизнь без передышки, едва
ли ему удалось бы найти подходящие слова для того, чтобы описать
Тревирануса Первого.
Он был…
Идеален.
Гензель рассматривал короля украдкой,
чувствуя, как душа преисполняется сладким, как вересковый мед,
благоговением. Ему приходилось видеть вблизи и с почтительного
расстояния много придворных. Седецимионов, щеголяющих одной
шестнадцатой частью дефектной крови, вельможных тригинтадуонов с их
одной тридцать второй частью, даже особ королевской крови, чей
процент был и вовсе исчезающее мал. Все они, как правило, были
хороши лицом, даже очень хороши. Совсем не похожи на серолицых, с
неправильными и несимметричными чертами квартеронов или, упаси
Человечество, мулов, которые зачастую и вовсе не имели человеческих
лиц. Все они были обладателями упругой розовой кожи, мягких обводов
и прекрасных волос.
Даже семидесятилетние старцы
выглядели моложавыми и полными сил мужчинами, ну а женщины
сохраняли свою удивительную красоту до глубокой старости. Гретель
объясняла ему, что все это — следы пластической хирургии и целого
букета генетически омолаживающих процедур, которые, латая стареющий
фенотип, одновременно превращали генотип в кишащее всякой нечистью
болото. То болото, из которого черпали генетический материал их
потомки. Остающиеся до самой смерти прекрасными аристократы
передавали своим отпрыскам генетические дефекты величайшей
силы.
Нет ничего удивительного, что
баронские, герцогские и графские жены регулярно рожали от своих
чистокровных супругов отвратительных мулов, которые втайне
сжигались в дворцовых крематориях или по-быстрому закапывались в
безымянных могилах.
Бывали в таких делах и казусы.
Гретель как-то раз рассказывала ему о каком-то короле из Пацифиды,
который, отправляясь за океан в военный поход, оставил во дворце
беременную супругу. К несчастью супруги, ее сестры считали себя
мастерицами дворцовых интриг и воспользовались ситуацией. Королева
разродилась плодом, это был удивительно здоровый и сильный мальчик
практически без следов генетических мутаций. Нет сомнения, в его
жилах текла чистая, почти не разбавленная королевская кровь. Но
сестры королевы были начеку. Они перехватили гонца с важным
донесением и заменили его своим собственным посланием «Королева
ночью родила. Пол плода неясен — то ли мужчина, то ли женщина.
Похож и на грызуна и на рептилию одновременно. Явный мул».