Хотелось есть.
Зимич поднялся и поискал глазами
умывальник. Но, похоже, колдун умывался снегом… Выйти на улицу
Зимич побоялся: средь бела дня его сразу увидят охотники.
– Дедушка, – шепотом позвал он,
подойдя к тряпичному пологу, – дедушка, уже утро…
Никто ему не ответил.
– Дедушка, – шепнул Зимич
погромче.
И вдруг молчание старика показалось
Зимичу странным. Он не сразу понял, в чем эта странность, и еще с
минуту постоял, прислушиваясь. А когда понял, рывком откинул полог
в сторону: в тишине зимнего дня не было слышно дыхания колдуна.
Истлевший от времени лен не выдержал:
половина занавески упала к ногам. На узком дощатом ложе, едва
прикрытом соломенным тюфяком, лежал мертвый старик, открытыми
глазами глядя в потолок. Шкура, служившая ему одеялом, сползла вбок
и теперь едва прикрывала только тощие босые ноги старика.
Смерть не разгладила черт лица: на
нем застыло выражение не страдания, но усталости. Вековой усталости
от жизни… Зимич нагнулся, всматриваясь в мертвые глаза.
– Дедушка… – шепнул он, словно колдун
мог расслышать его голос, – что ж ты так не вовремя…
Зимич подумал, а не убит ли старик, и
кинулся к очагу. Но ни одной лучинки не валялось рядом: ночью свет
давали тлеющие угли. Он поискал глазами, что бы могло гореть, и
подхватил с пола светец, сломал его подставку о колено и сунул
обломок в очаг. Но тот не загорелся, лишь острые края обросли
мелкими искорками, которые гасли, стоило поднять «факел» над
очагом. И тут Зимич вспомнил про масло. За ночь оно растаяло и
быстро впиталось в старую льняную тряпку, оторванную от полога.
На этот раз факел вспыхнул мгновенно,
дыхнув на Зимича коротким «ух». Масло чадило, и тряпка воняла
паленым.
Нет. Никто его не резал и не душил. А
судя по положению тела, и не травил. Старик умер сам, от каких-то
неведомых причин. И в то, что он вдруг устал от жизни, Зимичу
почему-то не верилось.
Сомнительный факел догорел, а он так
и стоял над мертвым телом, не зная, что делать. Не иначе злой дух
пробрался в этот мир, чтобы его погубить… Ночью Зимич пропустил
мимо ушей рассуждения колдуна, а теперь старался припомнить, что же
тот говорил о ручном змее. Только сильные мира сего? И где они, эти
сильные? Где эти злые духи? Почему до сих пор не начали его
приручать?
Он не сразу заметил, что у его ног
сидит Вечный Бродяга. Откуда он взялся? Ведь дверь была закрыта!
Неужели живущим в двух мирах запоры не помеха? Зверь смотрел на
мертвого хозяина, и Зимичу показалось, что он видит слезы на глазах
росомахи.