Йока не только сморгнул – он отдернул
руки, он вскрикнул, чего с ним не случалось даже в начальной школе.
Но самое ужасное, самое позорное – из глаз у него закапали крупные
слезы. И еще несколько секунд Йока прижимал к груди разбитые пальцы
и подвывал, морщился и скрипел зубами, с удивлением глядя, как на
колени падают редкие тяжелые капли густой, темной крови.
С первой парты донесся одинокий
смешок, за ним – еще один. Ему этого не простят! Над ним будут
потешаться до самых каникул! На уроке они боятся расхохотаться
хором, но на перемене… Йока замолчал и стиснул зубы от злости и
отчаянья: с ним никогда, никогда такого не бывало! Никто не поверит
в то, что удар был столь сильным, никто! Йока бы и сам в это не
поверил, случись подобное с кем-нибудь другим!
– Ты давно на это напрашивался,
Йелен, – ничуть не смутившись сказал профессор Важан. Пожалуй, он
был доволен собой и произведенным результатом. Он знал, чего Йока
боится больше всего, одним ударом превратив его жизнь в кошмар!
Йока поднял глаза и увидел в руках учителя указку, которую тот
держал за тонкий конец.
Злость вскипела, как крепкая кислота,
в которую плеснули воды: Йока вскочил на ноги, скрежеща зубами, –
Важан не имел права! Это просто нечестно! Это нарушение правил!
Йока хотел крикнуть что-нибудь дерзкое и гневное, но не нашел слов,
только посмотрел учителю в лицо, ощущая, как рот перекосился в
оскале – совсем как у Врага на картине в открытом учебнике.
Вмиг лицо Важана стало белым, словно
стена. Даже губы посинели. Будто он увидел чудовище, будто ему
остался всего один шаг до смерти! Глаза его расширились, как у
сыча, он втянул в себя воздух приоткрытым ртом и попятился.
Йока подхватил учебники со стола
дрожащей окровавленной рукой, неловко впихнул их в сумку,
развернулся, пнул ногой стул и быстро направился к выходу.
Распахнув дверь, он оглянулся и смерил взглядом странно испуганного
и неподвижного профессора Важана. Йока не понял, чего учитель
испугался. Может быть, догадался наконец, что ему придется за это
отвечать?
– Если вы сломали мне пальцы, у вас
будут очень большие неприятности, – бросил ему Йока и хлопнул
дверью так, что в ней треснули два стекла.
* * *
Ничта Важан с трудом дождался звонка
с урока. Он быстро оправился после энергетического удара,
полученного от дерзкого мальчишки, и теперь внутри у него пела
тонкая одинокая скрипичная струна – когда-то он называл это чувство
радостью. Так в юности весна вызывает беспричинное ликование,
ликование от предвкушения, от надежды, от нерушимой веры в лучшее,
которое обязательно наступит. Ничта давно не верил в лучшее, он
приучил свой ум к скептицизму, но тонкая струна пела внутри песню
надежды, песню предвкушения. Ему вспомнились студенческие годы,
когда весной невозможно усидеть на скучной лекции и хочется бежать
куда-то, спешить к чему-то… К солнцу, пронзающему голые кроны
деревьев.