В ход шли ножи и острые колья, но
серьезных ранений Зимич почему-то не припоминал. Зато не раз и не
два студенты оказывались в меньшинстве – когда охотники,
сговорившись, встречали их сразу двумя или тремя лагерями. Вот тут
студенты получали по первое число, и Зимич не был исключением: и
тяжелые кулаки, и кондовые палки охотников запоминались надолго. Но
если удавалось уволочь из лагеря молоденькую девчонку, даже одну на
всех, студенты засчитывали победу себе. Все лесные девки были
одинаковые: визжали и сопротивлялись, царапались и кусались, но,
оказавшись вдали от своих спасителей, успокаивались. Очутившись в
каком-нибудь кабачке, сначала смущались и прятали глаза, а потом,
выпив вина и разрумянившись, показывали себя истинными жрицами
любви. Все знали, что у охотников девственность не в чести и в жены
они стараются брать либо беременных, либо успевших родить. Может
быть, поэтому студенты в стычках с охотниками оставались
живыми?
Это потом Зимич понял, что для
охотников «шалости» студентов тоже были игрой, верней, не вполне
игрой – ритуалом, а потому лесные люди относились к этому серьезно
и по-деловому. И дрались честно, в полную силу: зачем отдавать
своих девчонок слабакам? Охотники верили, что дети этих «шалостей»
рождаются сильными и удачливыми.
В то лето по Лесу прошел мор, и целые
деревни бежали от него в надежде спрятаться за каменные стены.
Городские ворота закрыли наглухо, и беженцы лагерями стали вдоль
хстовских стен: жгли одежду и прихваченный с собой скарб (по указу
Государя). Новичков к лагерям не подпускали, боялись, что те
принесли из Леса заразу. Некоторым разрешали войти в город (если в
лагере за месяц никто не заболел): ссориться с охотниками Государю
было невыгодно, но мало кто из горожан это понимал. Голодные,
тощие, грязные, одетые в рубища с городской свалки, они проходили
через ворота, низко пригнув головы. Их селили в купеческой
слободке, пустовавшей с весны. В городе голод еще не начался,
хватало накопленных припасов, но охотникам нечего было менять на
хлеб.
Хстов дрожал от страха, в людей Леса
бросали камни и поливали их помоями, трижды за лето горела
купеческая слободка; гордые охотники, спасавшие своих детей, молча
сносили унижения, словно собирая злость.
И только бесшабашные студенты, все
лето изнывавшие от безделья, продолжали искать приключений. Вылазок
за городскую стену не устраивали, ума хватало, но, пьяными шатаясь
по городу, нет-нет да оказывались возле купеческой слободки.
Старшие охотники равнодушно слушали обидные выкрики студентов и
надеялись удержать от драк молодых – опасались обвинений в разбое.
Поэтому стычки случались по ночам, и в них уже не было ни шалостей,
ни ритуалов: озлобленные охотники защищали свою поруганную честь и
отстаивали право считаться мужчинами.