— Вот я смотрю, ты очень молод, — продолжил старик, — и
наверняка не знаешь, что было, когда пришли ходячие.
— Мы проходили по истории, — возразил я.
Старик захихикал, словно заскрипела несмазанная дверь.
— По истории, говоришь? Историю пишут люди. И иногда
переписывают, в зависимости от своих потребностей. Что ваши
историки написали про Карантин?
Я пожал плечами и выдал, словно «Википедия»:
— Карантин это территория, закрытая со всех сторон естественными
физическими преградами. Сохранившая феодальный уклад, традиции и
государственное устройство древнего мира.
— Надо же! — удивился старик. — Почти верно. Традиции у нас
чтут, а вот насчет феодализма — это вы зря. Нет его давно, уже лет
пятьдесят как демократия. И причем гораздо более развитая, нежели у
вас.
— У вас до сих пор есть полиция, — заметил я.
— Ну и что? — не смутившись, ответил старик. — А вы уже сто лет
выбираете одного и того же президента.
— Да. А вы вообще не выбираете. Да у вас и должности такой
нет.
Старика моя реплика обидела, было видно, как он нахмурился.
— Это верно, сынок, — сказал он, понизив голос до шепота, — но у
нас хотя бы есть национальный лидер, и заметьте — живой.
Я уже собирался позвать Джерри и отправиться домой, но последняя
фраза меня огорошила.
Что себе позволяет этот старикашка? Выходец из тоталитарного
Карантина, приехал, повредил моего зомби — и еще делает
оскорбительные намеки.
— Это же смешно, — сказал я вслух, неожиданно для себя.
— Смешно, — согласился мужчина, — не будь это так грустно.
Хотите, я расскажу вам, почему вы на самом деле переизбираете
господина «К»? Но только при одном условии. Если выслушаете рассказ
полностью и не станете меня перебивать.
Это было уже сверхнаглостью. Я согласился, только чтобы поймать
старика на глупости, а затем жестоко высмеять.
— Знаешь, сколько мне лет? — наконец начал он, явно
издалека.
— Это имеет отношение к выборам господина «К»?
Старик отрицательно покачал головой:
— Напрямую нет, но этого в двух словах не расскажешь. Видите ли,
молодой человек, я, пожалуй, единственный пенсионер в Карантине.
Будучи уже в преклонном возрасте, я пережил первое повышение
пенсионного возраста, затем второе и третье. Возраст повышали
каждые десять лет, как только я достигал границы. И, наконец, мне
удалось победить в этой гонке. Я стал самым старым человеком в
Карантине и одновременно самым молодым пенсионером, что сделало
меня знаменитым. Собственно, поэтому я и спросил — не слышали ли вы
обо мне?