Так что всё было закономерно. Алёне уже двадцать, замуж
выскочила полгода назад – самое время рожать. Но, всё равно –
новость ошеломила. Я встревоженно нахмурился. А потом похлопал по
карману рубашки и досадливо сморщился. Вот ведь растяпа – «валидол»
на кухне забыл! На самом деле эти капсулы назывались как-то
по-другому, куда боле заковыристо, но предназначались для того же
самого, для чего и валидол. Вот я их так и называл. Стар уже всякие
заковыристые слова запоминать… Потом перелистнул пару окон. Да уж,
выросла девочка… а и хорошо! Жизнь продолжается, дети рождаются –
чему тут печалиться-то? Я улыбнулся и, закрыв окна, открытые
правнучкой, вывел на экран текст своей новой книжки.
Писателем я стал совершенно неожиданно для себя. Скажи мне кто
году, эдак, в девяностом, что меня ждёт подобная стезя – я долго
ржал бы и крутил пальцем у виска. Потому что всегда не любил
писать. Ну вот совсем. Ненавидел практически. Преподаватели в
военном училище регулярно гнобили меня за слишком скудные и куцые
конспекты, а когда я выпустился и стал молодым взводным, то любой
проверяющий, который прибывал на мои занятия с личным составом,
непременно отмечал в замечаниях, что «план-конспект занятий
недостаточно проработан». И вот на тебе такой поворот… А вот читать
я любил с детства. Да что там любил… я просто глотал книги! Может
оттуда всё и пошло. Ну, типа, не нашёл книгу, которую захотел
прочитал – вот и пришлось написать её самому…
Проработав до полудня, я поднялся из-за стола и, со скрипом
потянувшись, двинулся в прихожую. Одеваться. Каждый день, если на
улице не было дождя или сильного ветра, у меня была двухчасовая
прогулка в парке, расположенном неподалёку от дома, за время
которой я должен был находить не менее шести километров. Пока жена
была способна ходить – мы гуляли вместе. У нас даже были отработаны
два основных маршрута, которые назывались: «вокруг озера» и «вокруг
двух», а также дополнительный, «включающийся» после того, как
пройдены основные. Он именовался «а давай ещё вокруг оврага кружок
сделаем»? Но и после её ухода прогулки так же остались
непременным пунктом распорядка. Ибо старые суставы просто не
выдерживали долгого ограничения подвижности при работе за
компьютером. Так что если, не дай бог, у меня начинало, как я это
называл, «переть», то есть текст шёл, да так, что я забывал о
времени и пропускал установленные сроки прогулки, то подобный
«творческий порыв» всегда заканчивался тем, что в конце него я
выбирался из-за компа кряхтя, подвывая и упираясь кулаком левой
руки в занемевшую поясницу. Ну и коленки тоже начинали вовсю
«стрелять» болью. Так что даже во время подобных «творческих
порывов» приходилось всё равно следить за временем и выбираться на
прогулку, наступая, так сказать, на горло собственной песне…
Впрочем, подобные «порывы» нынче случались у меня не так уж и
часто. Последний такой был, дай бог памяти, месяца четыре назад, а
то и раньше. А всё остальное время, наоборот, приходилось мучаться
и напрягаться, выдавливая из себя новые строчки. Увы, после смерти
жены работа над текстами шла очень уж туго. Похоже, вместе с её
смертью из моей жизни ушло что-то очень важное и очень значимое,
что, во-многом, и составляли её смысл. Но ничего более я делать не
умел. Вот не завёл себе никакого хобби. Не собирал корешки и
веточки в парке, чтобы делать из них всякие поделки, не выжигал на
досках, не рифмовал стихов – только писал книги. А сидеть ничего не
делая и тупо пялиться в телевизор у меня не получалось и
раньше.