Этот, — говорила она, и сопровождавшие
колдунью йомены деловито освобождали пленника из колодок,
а потом пинками прогоняли его. Затем Жанна смотрела
на второго, ухмылявшегося от предчувствия неизбежного
конца, касалась его разгорячённого лба, и своды темницы
оглашал вопль боли. Знак лучникам, и ещё один пленник
устремлялся наружу.
Она не помнила, сколько раз это повторилось. Жанна сбилась
на третьем десятке, когда каждое изгнание уже отзывалось
ломотой в висках, болью в спине, и всё же
продолжала работать, пока, наконец, всё не закончилось. Просто
вдруг очередной узник оказался последним. Уже не улыбавшийся
лорд Мортимер коротким кивком дал понять, что позволяет Жанне уйти.
Возражать та не стала.
Безумный день подошёл к концу, и на Жанну
навалилась смертельная усталость. Словно в тумане колдунья
возвращалась обратно, спотыкаясь и чуть не падая.
В конце концов Эвен попросту остановился и вновь, как
несколько дней назад, взял её на руки. И, оказавшись
в особняке Жана, отправил Берта за лекарем. Будь дома
Кристина, этого не потребовалось бы, но итальянка
снова куда-то пропала, и делать было нечего.
Несмотря на поздний час — на колокольне уже
отбили вечерню — поиски не заняли у него много
времени. Уже через полчаса он вернулся, ведя с собой
доктора, да не одного, а двух — похожих
на хищных птиц людей в белых масках-клювах, черных
вощёных плащах и черных шляпах.
— Накер, мадемуазель? — вопросил один из врачей.
Он неторопливо размотал повязку, явно стараясь
не причинить Жанне боли. Но, осмотрев рану, тяжело вздохнул.
— Вы думаете о том же? — целитель
повернулся к своему спутнику.
— Absente aegroto[2],
коллега, — предостерёг его тот. — Возможно, нам стоит
перейти на высокую латынь...
— Irrumabo tuam linguam latinam damnatam,
medice[3], — с трудом выдавила
Жанна, и врач поперхнулся словами. — Говорите.
Они переглянулись.
— Вы умрёте, мадемуазель, — наконец сказал
первый. — Вы замедлили яд — полагаю, крепким вином,
но сделали это слишком поздно. Он принялся за ваше
тело, и не в человеческих силах теперь что-либо
сделать.
— A posteriori[4] могу
сказать, что поможет разве что искренняя молитва, — слегка смущённо
добавил второй. — Мне жаль, что мы не в силах...
Жанна вяло махнула рукой, и Эвен шагнул к врачам.
— Визит стоит двух солей... — начал было один, но,
поглядев на хмурое лицо шотландца, умолк. Эвен, впрочем,
всё же достал две монеты и сунул их ему в руку.
— Благодарю, мессир...