— Вы сомлели, — сказал Эвен. Шотландец сидел
рядом и внимательно смотрел на неё. — Змея выпустила
вас и вновь стала цепью. Я сложил всё и убрал
подальше.
— Спасибо... — прошептала Жанна, коснувшись его руки.
— Я... отойду ко сну. Скажи хозяевам, что завтра
я намерена отдыхать. Надеюсь, они не станут
возражать...
Она уже не слышала, как телохранитель выходил
из комнаты и прикрывал дверь.
[1] «Во имя Отца, и Сына, и Святого
духа...» (лат.)
[2] «Не при больном»
(лат.)
[3] «Оттрахай свою проклятую латынь,
медик» (лат.)
[4] «Из опыта» (лат.)
А наутро Жанна проснулась одна. Нет, рядом, как всегда, был
Эвен, но вот хозяева особняка исчезли, и лишь истоптанная
копытами дорожка к воротам говорила о том, что здесь
кто-то был.
Яд накера исчез, и колдунья чувствовала себя
превосходно. Не жаль было даже отданных дней жизни:
в конце концов, какое дело ей до того, если она даже
не заметит их отсутствия? Разве что на смертном
одре.
Стоило сделать это сразу, а не ждать столько дней.
Теперь, после всего, тогдашняя жадность казалась колдунье чем-то
противным. Так человек стыдится поступка, который раньше казался
ему правильным.
Наплевав на всё и вся, Жанна собиралась проваляться
в постели по меньшей мере до третьего
часа[1], и лишь спросила
у Эвена:
— Где хозяева?
— Думаю, будет лучше, если они расскажут сами, когда
вернутся, — помедлив, ответил шотландец.
Печально вздохнув, Жанна закрыла глаза и отвернулась
к стене, натянув одеяло на плечи. Переубеждать
телохранителя было бессмысленно. Иногда ей казалось, что его
и вовсе не существует как человека, а это хитрый дух
влез в тело мужчины и тщательно притворяется, отводя
Жанне глаза. Эвен никогда не высказывал неудовольствия или
враждебности, хотя часто в открытую не соглашался
с мнением колдуньи. Свои обязанности он воспринимал как
должное, и даже когда Жанна заставляла его шнуровать себе
сапоги или прислуживать за столом, выполнял всё это
с удовольствием.
Почему тебе это нравится? — спросила она однажды, пока
Эвен стоял за спиной и расчёсывал её густые рыжие волосы.
Потому что выполнять приказы красивой женщины — совсем
не то же самое, что служить тощей старой
дуре, — ответил он.
Тогда Жанна забыла об этом, а потом как-то спросила,
под кем же раньше ходил Эвен. Тот уклонился от ответа,
и больше Жанна ни о чем не спрашивала. Она
знала, что если надавит посильнее, он сломается,
но ей почему-то не хотелось этого.